«У тебя всегда есть возможность отказаться, как и у меня», ‑ подумала Левин.

‑ Вернемся к Лепеку. Расскажите, что он за человек.

‑ Он ‑ это он, в этом весь Лепек. Другие для него ‑ дело десятое. О таком человеке, как Лепек, говорят, что он родился с серебряной ложкой во рту. Единственное, что его заботит, ‑ это получить свое.

‑ А именно?

‑ Свою сауну, свои обеды для избранных, свой гольф, свои групповушки.

‑ Даже так?

‑ Это мне рассказывал Марко. Не знаю, как сейчас, но несколько лет назад они с Дани посещали клубы, где занимаются групповым сексом.

‑ А Ферензи?

‑ Нет. Марко это не интересовало.

Патрисия Креспи по‑прежнему сидела, уткнувшись в кроликов и цветочки, когда Левин вдруг сменила диспозицию и выстрелила в другую мишень:

‑ Почему вы занялись вышиванием?

‑ Что, простите?

Печаль в глазах Креспи мгновенно сменилась замешательством.

‑ Так… я…

‑ Ну что дает вам вышивка?

‑ Успокоение… пожалуй, я думаю.

‑ Ваш алфавит уже больше чем наполовину готов. Это ведь не смерть Поля Дарка побудила вас…

‑ Скорее, мой развод.

‑ Вы развелись из‑за Марко Ферензи?

‑ Нет… я бы так не сказала. Он или кто‑то другой, нет…

Патрисия Креспи отложила работу и застыла неподвижно, вперив глаза в пустоту. Левин вспомнила о том отупении, в котором пребывал Феликс, об успокоительных средствах, обо всех этих веществах, фигурирующих в деле Кобры и приводящих людей в какое‑то странное состояние. Она сказала, отчетливо произнося каждое слово:

‑ Я думала, мне придется ждать под дверью, мадам Креспи. Вы больше не работаете в Комиссариате по атомной энергии?

‑ Нет.

‑ Почему?

‑ Я ушла по болезни.

‑ Вы больны?

‑ Да, небольшая депрессия. Из‑за этих лекарств я еще слишком слаба, чтобы идти работать. Сейчас, правда, уже начинаю чувствовать себя лучше.

‑ Как вы думаете, кто мог отравить Поля Дарка?

‑ Лепек, Ферензи, Федерико, какой‑нибудь служащий лаборатории. Тот, кто имеет доступ к стрихнину.

‑ Вы полагаете, у них есть мотивы?

‑ Не имею ни малейшего представления. Поль никогда не говорил мне ничего плохого ни о ком из сотрудников «Корониды».

‑ А что вы думаете о Феликсе?

‑ Тихий милый человек, только очень уж не уверен в себе. Развод его родителей плохо отразился на нем.

‑ Какие у него были отношения с отцом?

‑ По‑моему, хорошие. Поль всегда говорил о сыне с нежностью. Он был счастлив, что сын нашел себе симпатичную подружку.

‑ Вы знали о связях Поля Дарка с женщинами?

‑ Нет.

‑ Но вы же были друзьями…

‑ Между нами было раз и навсегда заведено никогда не говорить о наших любовных связях. Этакое молчаливое соглашение.

‑ Почему?

‑ В студенческие годы мы флиртовали друг с другом, но дальше дело не пошло… Не знаю почему. Стыдливость, что ли. А теперь ‑ чтобы не задевать друг друга.

‑ После стольких‑то лет?

‑ Да. Если ты любил, то всегда что‑то остается в душе, так ведь?

‑ Конечно остается, ‑ ответила Мартина Левин.

Выждав немного, она твердым голосом спросила:

‑ Где вы были вчера вечером?

‑ Я ужинала с Жюльеном, моим бывшим мужем.

‑ Где?

‑ Здесь.

‑ Вы в хороших отношениях.

‑ Это странно, я знаю. Всему виной моя хандра. Когда я плохо себя чувствовала, он оказался единственным, кому я решилась позвонить среди ночи, и он терпеливо меня выслушал. Жюльен прекрасный человек.

‑ Стало быть, у вас есть его телефон.

‑ В телефонном справочнике. Жюльен живет в пятом округе, возле Ботанического сада.