– Я не думаю, что такая опасность существует. У вас будет время попасть на Эсгард, – он коварно улыбнулся. – Ладно, взять его.

Целую секунду Джонни колебался, испытывая сильное искушение. Но за спинами солдат, несомненно, повсюду стояли сыщики, переодетые в штатское платье. Кроме того, в здании находилось много ни в чем не повинных граждан, которые могли пострадать в перекрестном огне. Тяжело вздохнув, Джонни позволил взять себя.

Первая часть тестирования такого рода, насколько помнил Джонни еще из курса подготовки Кобр, заключалась в установлении основной линии психологического состояния. Для этого испытуемого оставляли наедине с самим собой, в то время как скрытые датчики снимали показания. Дополнительная цель этой процедуры, особенно для тех, кто не был с ней знаком, состояла в том, чтобы заставить объект размышлять о том будущем, которое его может ожидать, и тем самым поднять уровень его нервного возбуждения.

Джонни просто сводили с ума потерянные здесь часы. Десятки раз он всерьез был готов к принятию решения о том, чтобы силой вырваться отсюда, захватить звездолет и отправиться на Эсгард. Но каждый раз его останавливало бесчисленное количество вопросов, ответить на которые он определенно не мог. После часа пребывания в заточении стали появляться первые приступы боли. Он позвал охранника и вежливым, но достаточно твердым голосом потребовал, чтобы ему были возвращены его лекарства, поскольку их химический состав был уже проверен. Но его требование не возымело никакого действия. И когда он снова в ожидании уселся на койку, на смену кипящему гневу пришел страх. Через короткий промежуток времени он совершенно утратит способность действовать, а когда это случится, он и в самом деле попадет в полную зависимость от Рея.

После трех часов, проведенных в камере, его обостренный за счет усилителей слух уловил раздавшийся со стороны двери тихий щелчок. Он повернул голову, мышцы его напряглись, но дверь не открылась. Вместо этого возле двери у самого пола повернулась небольшая полусфера, оставив в камере поднос с едой.

В окошке для наблюдения показалось лицо охранника.

– Спасибо, – сказал Джонни, приподнимаясь с койки и поднимая поднос.

Его ноздри уловили знакомый запах. Старая, добрая пища Адирондака. Он поставил поднос возле себя и снова сел.

– Не стоит, – ответил охранник, но не ушел, а в нерешительности остался стоять. – Ты и в самом деле один из тех Кобр, которые освободили Адирондак от Трофтов?

Ложка с едой, которую Джонни поднес было ко рту, замерла в воздухе.

– Да, – признался он. – А ты из местных? Охранник кивнул.

– Я родился и вырос здесь, в Дэнниморе. А где ты тогда размещался?

– В Кранахе, – решетка на окошке мешала ему хорошенько разглядеть лицо стражника, но все же можно было определить, что ему было немногим больше тридцати. – Ты, наверное, был еще мал, чтобы запомнить войну хорошо?

– Нет, я хорошо ее помню. У нас в Париже, когда он был разрушен, оставались родственники, – при этих воспоминаниях губы его превратились в одну узкую линию. – И в Кранахе у меня тоже был дядя. А ты не знал Рода Делано?

– Нет, – на него нахлынули воспоминания о тех людях, которых он знал тогда, а с ними пришла и идея. – Скажи‑ка мне, насколько изолированным от людей я должен быть?

– Ты имеешь в виду посетителей или что‑то еще?

– Возможно, телефонные звонки. Должно быть, где‑то здесь еще живут люди, которых я знал и думал, что никогда больше их не увижу. Раз уж я застрял здесь, может быть, я смог бы хотя бы перекинуться словами приветствия с некоторыми из них.

– Ладно… может быть, позже это и станет возможным.

– Ты не мог бы мне принести телефонный справочник, чтобы я посмотрел, не живет ли кто‑нибудь в этом районе, – попросил Джонни.