— Он жив?

— Да. Но совершенно не помнит, как туда попал. Его обнаружили работники станции, когда он брел по рельсам, и отвели в полицию при вокзале. Те связались с сиднейской полицией, начальник которой в свою очередь сразу же позвонил мне.

— Вы забрали его?

— Нет, мы только еще добираемся до пригорода. Просто я решил сразу же сообщить новость вам.

— Хорошо. Пока что не отправляйте его в больницу, и вообще не стоит ему пока что задавать никаких вопросов. Поселите под присмотром наших людей в каком-нибудь домике за городом, скажем, одной из наших резиденций. Я завтра сам с ним поговорю.

— Хорошо. Я понял.

— Еще какие-то новости есть? — Лестрайд почесал переносицу. Этот жест означал у него, что он наконец-то успокоился, приняв какое-то решение.

— Пока нет, — ответил Велингтон. — Поговорить с медицинской сестрой мне не удалось. Она сейчас не на смене. Но мы узнали ее адрес. Заберу Фуре и сразу же поеду к ней.

— Хорошо. Тогда прощаемся до завтра. Мне больше не звони.

Лестрайд положил трубку и, откинувшись на спинку кресла, прикрыл глаза. Что ж, пока что одной проблемой стало меньше — Фуре нашелся, и он жив, хотя ничего и не помнит о часах, проведенных вне стен лечебницы. А это настораживает. Когда у человека с интеллектом гения из памяти неожиданно выпадает большой, в десять часов, кусок времени, это всегда говорит о чем-то плохом. Фуре лечили от нервного срыва, а не от серьезного психического заболевания. Все лекарства, которые выписывались ему доктором, были строго оговорены и зафиксированы в карточке показаний к лечению. Фуре — ценный кадр для военных, и то, что он не смог участвовать в проекте «Хамелеон», не значит, что его нельзя было использовать для других целей и задач. Что, собственно, Лестрайд и собирался сделать после окончания проекта. Планировалось привлечь Жака для работы в Организации оборонной науки и техники Австралии, которая тесно сотрудничала с Министерством обороны США и с его, Лестрайда, управлением в частности.

«Надо будет обязательно провести экспертизу крови Фуре, — размышлял генерал. — Наверняка его чем-то напичкали, раз у него отшибло память. Мне кажется, что во всей этой истории с хотя и временным, но все-таки исчезновением француза все не так просто, как кажется на первый взгляд».

Глава 2

Австралия, пригород Сиднея

Самолет, на котором прилетел Лестрайд, приземлился в аэропорту Сиднея без задержки. Велингтон встретил его и сразу же провел к автомобилю, который ждал их неподалеку от взлетно-посадочной полосы.

— До испытания «Хамелеона» у нас еще есть время, — поздоровавшись с помощником, сказал Лестрайд. — Едем к Фуре. Как он себя чувствует?

— В целом — неплохо, — ответил Велингтон. — Сегодня утром его осматривал доктор. Под моим личным наблюдением, — быстро добавил он, покосившись на начальника. — Физически он здоров…

— Меня больше интересует его голова. А вернее, память, — прервал его Лестрайд. — Он что-нибудь вспомнил о своей вчерашней прогулке?

— Только то, что общался с какой-то женщиной, — последовал ответ помощника. — Но кто она, он сказать затрудняется. Как и описать ее внешность. Пока что для него все эти сведения покрыты туманной дымкой.

— Ты сказал «пока что». Может ли это означать, что память полностью вернется к нему?

— Доктор уверен, что вернется. Но не сразу, а постепенно.