— Ты правда хочешь расстаться? — спросила шведка, с трудом выговаривая слова.

Профессор опустил голову.

— Да. Прости.

— Нет, ты точно псих! Тебе же сказали, все в порядке, меня все устраивает, а ты… Но почему?

— Потому что мне плохо.

— Но почему?

— Я живу во лжи.

— Черт! — воскликнула Лена. — Разве ты не знаешь, что кафтан добродетели соткан из нитей лжи?

— Ради бога, Лена, не надо больше пословиц!

Девушка потянулась к Томашу через стол, крепко сжала его руки.

— Скажи, что мне сделать, чтобы тебе стало лучше? Может, ты хочешь как-нибудь по-другому? В другом месте? Только скажи.

Поведение шведки тронуло Томаша. Когда он представлял себе ее реакцию, ему казалось, она вылетит из кафе, словно разъяренная фурия, и на этом все закончится. Такой реакции он не ожидал.

— Видишь ли, милая, я действительно не могу быть сразу с двумя женщинами. Адюльтеры не по мне. Я привык к открытым, честным, доверительным отношениям. И сейчас чувствую себя чудовищем. Ты мне очень нравишься, ты замечательная девушка, но я люблю свою семью, жену и дочку, и знаю, как сильно они во мне нуждаются. Когда ты спросила меня, занимаюсь ли я любовью с женой, во мне что-то сдвинулось, сам не знаю что. Прежде я наслаждался близостью с тобой и ни о чем не жалел, но твой вопрос пробудил меня. Как если бы я пробирался в потемках, и вдруг кто-то включил свет. Этот свет вернул меня к действительности, заставил посмотреть на себя со стороны. И тогда я стал задавать себе другие вопросы, по-настоящему важные.

— Какие?

— Разные. — Томаш огляделся по сторонам, будто надеясь отыскать ответ прямо здесь, в кафе. — Я спросил себя, зачем подвергаю опасности свою семейную жизнь. Во имя чего? Что я получу взамен? И стоит ли оно того? Невзгодам нужно противостоять, а не бежать от них. Мне пора разобраться со своей жизнью. Спасти свой брак, поддержать жену и дочь. Возможно, у нас все будет хорошо. А возможно, и нет, пока об этом говорить рано. Но обманывать вас обеих было бы нечестно, недостойно.

— А как же я? Что будет со мной?

— Ты напрасно драматизируешь. У меня есть семья, о которой я должен заботиться. А ты молодая, красивая, свободная девушка. Тебе стоит поманить пальцем, и толпы мужчин пойдут за тобой на край света. Давай не будем усложнять. Станем жить каждый своей жизнью и постараемся остаться друзьями.

Лена уронила голову на руки.

— Я не думала, что ты способен поступить со мной так!

Томаш решил, что пора уходить. Что сказано, то сказано, и своего решения он не изменит. В порыве жалости и нежности он протянул руку через стол и погладил девушку по плечу. Шведка равнодушно поглядела на его руку и не ответила на ласку. Томаш поднялся на ноги и пошел к выходу.

— Увидимся на лекции, — сказал он на прощанье.

— Цыплят по осени считают, — прошипела Лена сквозь зубы. — Еще посмотрим, чья возьмет!

Но Томаш уже покинул «Бразилейру» и шагал вверх по Руа-Гарретт, направляясь к проспекту Луиса Камоэнса.

X

Безмятежная гладь Средиземного моря переливалась в лучах утреннего солнца. В синих водах, словно в зеркале, отражался обрамленный пушистыми белыми облаками маяк Порто-Антико. Лантерна вот уже который век высилась над бухтой, освещая кораблям выход в Лигурийское море. Горы ощетинились острыми хребтами, защищая мирный город.

Миновав порт, такси въехало в Геную и запетляло по узким кривым улочкам старинного города.

— La Piazza Aquaverde, — провозгласил словоохотливый водитель, когда машина вырвалась из лабиринта на широкую площадь, посреди которой торчала огромная статуя.