-  Ну и что, мало ли что темный народ болтает!

    -  Так и тот Чириков о твоей славе слышал и теперь как осиновый лист трясется. Вот и пусть у него рука с пистолетом дрожит, авось промажет!

    -  Не похоже, что такой затрясется - такое наглое мурло! На труса он, по-моему, не похож. Даже драться полез. Ну, что там с завтраком копаются, - перевел я разговор с неприятной темы, - уже десять минут восьмого!

    -  Сейчас потороплю стряпуху, - пообещал Иван, надевая шапку. - Ты без меня ешь, мы уже позавтракамши, а я пока пойду, пистолеты заряжу и кремни проверю.

    Иван ушел, а я, пока не принесли еду, успел умыться и почистил зубы. Зубная паста у меня давно кончилась, теперь я пользовался толченым мелом. Черный зубной порошок, состоящий из древесного угля и толченых устричных раковин, который был здесь в ходу, мне не нравился. Наконец кухонный мальчик принес завтрак. В доме оброчного крепостного крестьянина Котомкина, державшего в уездном городе Троицке портняжную мастерскую, дворянских разносолов не готовили, но кормили вкусно и сытно. Несмотря на похмелье, я с удовольствием съел кусок теплого пирога с рыбой, пирожки с капустой и картофелем (день был постный - потому скоромного не подавали), и запил всё это кислым клюквенным киселем. На еду у меня ушло минут пятнадцать и еще осталось время выкурить последнюю трубку. В Троицке, маленьком заштатном городке, всё было рядом, в том числе место за городской околицей, где происходили редкие в провинциальной жизни поединки. Мне уже однажды пришлось драться на дуэли с подосланными бретерами, так что просчитать, сколько требуется времени на дорогу, случай был. Неспешным шагом, через огороды и пустырь, идти нужно было минут пятнадцать. Мы с Иваном вышли без двадцати восемь и немного раньше времени подошли к условленному месту.

    Противники, Чириков и его секундант небольшого роста помещик с большими носом и усами, были уже на месте и стояли к нам спиной, глядя на дорогу. Мой же секундант, поручик лейб-гвардии егерского полка Антон Иванович Крылов нервно прогуливался по поляне и, увидев нас, удивился:

    -  Вы почему без экипажа?

    -  Зачем он, я рядом живу.

    -  А если тебя ранят?

    -  Если да кабы, - небрежно ответил я.

    Антон Иванович, тоже с похмелья, был мрачно настроен и шутливого тона не поддержал.

    -  Если этот ферт тебя убьет, я его сам вызову, - сообщил он. - Не нравится мне ваша дуэль, ты всё-таки штафирка, а Чириков хоть и пехотный, но боевой офицер.

    Назвать «фертом» крупного с суровым лицом отставного полковника было большой натяжкой.

    -  Господин, как там тебя, - пробормотал поручик, забыв фамилию секунданта. - Господин секундант, пора начинать!

    Противники оглянулись в нашу сторону, и лица их вытянулись: видимо, не ожидали такого неуважительного к себе отношения - когда участник дуэли буднично пришел на поединок пешком. У Чирикова под глазом был фонарь и разбиты губы. Смотрел он форменным зверем и не потрудился ответить на мой легкий поклон.

    Антон Иванович сошелся с секундантом посередине поляны, и они начали обговаривать детали поединка. Мы с Иваном стояли на своей стороне и обсуждали Чирикова.

    -  Кажись тот самый и есть, из 11 Псковского, только мордой и постарел, бакенбард отпустил. Ишь как смотрит-то зверем, сожрать готов. Бей его, ваше благородие, не сомневайся, его даже Суворов-Рымнинский за зверства над солдатами и пленными турками корил.