-  Чего это они тянут? - спросил я, наблюдая за оживленным разговором секундантов.

    -  Мало ли чего, - ответил на мой риторический вопрос солдат, - Антону Иванычу след твой интерес блюсти, ты всё-таки его потомок!

    -  Пойди, послушай, о чем они там спорят, - попросил я.

    -  Это можно, - согласился Иван и подошел к секундантам.

    Чириков, между тем, попугав меня горящим взором, отвернулся и рассматривал старинный острог, где я, столкнувшись с сектой сатанистов, чуть не погиб и, кстати, спас беглого солдата Ивана, который теперь для конспирации изображал моего слугу.

    Послушав разговор секундантов, солдат вернулся ко мне:

    -  Батальонный не хочет сюртук снимать, а наше их благородие одетым драться не допускает. Секундат ихний говорит, что полковник свежести боятся, а какая нынче свежесть - теплынь!

    -  Какая разница, - удивился я, - пусть в сюртуке стреляется.

    -  Видать, есть разница. Может, он под него панцирь надел! Скверный человек батальонный, может и на военную хитрость пойти.

    -  Разве на дуэли такое возможно? - поразился я. - Он же честь потеряет!

    -  Можно потерять то, что есть, а чего нет, не потеряешь, - сделал неожиданный для меня философский вывод солдат.

    -  Это понятно, но если такое узнают, он сделается изгоем, его ни в один приличный дом не пустят.

    Иван хотел что-то ответить, но не успел. Секунданты окончили переговоры и разошлись.

    -  Сюртук Чириков не хочет снимать, - возмущенно сообщил Антон Иванович, - зябко ему, видите ли!

    -  Думаешь, панцирь надел?

    -  Не знаю, что он там надел, но со вчерашнего вечера почему-то потолстеть изволил.

    -  А какие условия дуэли? Я вчера был немного того, не в себе, не запомнил, - спросил я.

    -  С десяти шагов от барьера. Я бы с таким выродком через платок стрелялся! Ладно, пойду, они, кажется, до чего-то договорились.

    Секунданты вновь сошлись, но в этот раз разговор был краток.

    Антон Иванович вернулся, обескуражено качая головой:

    -  Господин Чириков признает, что вчера погорячился и согласен принести тебе свои извинения! Что ты на это скажешь?

    -  Что значит, погорячился? - удивился я. - Он назвал меня лжецом!

    -  А ты набил ему морду, - усмехнулся поручик. - Будешь принимать извинения? Если не захочешь стреляться, то я сам его вызову! Не нравится мне этот детоубийца!

    -  Конечно, буду, из-за этой дурацкой дуэли мы сегодня не уехали! Да и девочку жалко, он ее непременно изведет.

    -  Вот и ладно, а то моду взяли с битой мордой извинения просить! Хотя, чего с него взять, коли чести нет - пехота!

    Антон Иванович вновь подошел к секунданту Чирикова, и они опять принялись о чем-то спорить. Наконец дело сдвинулось с мертвой точки. Поручик воткнул в землю палаш и начал мерить шаги. Чириков по-прежнему не поворачивался в нашу сторону и делал вид, что внимательно рассматривает бревенчатый замок.

    -  Оробел, видать, батальонный, - удовлетворенно заметил Иван, - под пулей стоять это тебе не солдатам рыла чистить!

    Отсчитав десять шагов, секунданты воткнули в землю вторую саблю.