Амулет-передатчик лежал в родовой сокровищнице. Забрав его из схрона, я вызвал подмогу и со стороны общающихся с духами. Вдруг у них были практики, способные помочь Атараши. Ну и третьим вариантом был тот, которым я бы не хотел пользоваться, но и исключать не стал.

Я набрал на мобилете номер принца Андрея. Кровную связь решил не применять. Я ещё не настолько обнаглел, чтобы требовать ответа от принца по любому поводу. Уж кто-кто, а он должен был знать хоть одного оракула в империи.

Принц ответил не сразу, а когда ответил голос его был заспанным:

— Миш, ты время видел?

Я посмотрел на часы на каминной полке в кабинете и тихо выругался. Они показывали четыре утра.

— Прости. Мне срочно нужен живой оракул. Где найти такого?

На той стороне молчали.

— Я могу провести к нашему, но у него ближайший приём через три дня.

— Млять…

— Поздно что ли будет? Что у вас там стряслось? — голос принца взбодрился, на заднем фоне шумела вода, будто он умывался, пытаясь проснуться.

— А есть ещё один, кроме вашего?

— В Сибири где-то, на Байкале, что ли… — неуверенно пробормотал принц. — Могу узнать утром и перезвонить.

— Спасибо, очень поможешь! — поблагодарил я принца. — Пока попробуем другие варианты, но если вдруг не справимся, то…

— Да понял уже, — буркнул Андрей. — Что у вас за жизнь такая? Ни дня без приключений…

— Ну вот такая. Большая ответственность — большие печали, — не стал вдаваться я в подробности, тем более в кабинете стала материализовываться из тумана фигура нойона Северина, а следом открылась дверь кабинета, и вошёл запыхавшийся Кардо Тортугас.

— Спасибо за помощь, буду ждать звонка, — попрощался я и нажал отбой.

* * *

Мальчик лежал на кушетке почти прозрачный, под бледной кожей виднелись синие прожилки вен. Атараши то и дело вздрагивал, вскидывал руки, закрывая лицо или затыкая уши. Рот его был раскрыт в беззвучном крике.

— Мы ему голос устали восстанавливать. Срывает в крике, — повинилась лекарка.

Кардо и Северин поглядывали друг на друга с подозрением, но без откровенной враждебности, не решаясь начать каждый свои манипуляции.

Я отпустил лекарку и прикрыл за ней дверь.

— Мальчик — оракул. В последние дни видел кошмары, замкнулся в себе. Ранее передавал видения картинками, сейчас в его сознании тьма и мешанина чувств и эмоций. Он не может спать, но и не может не спать. Спасайте парня, если можете. Наш ментатор говорит, что мальчик сходит с ума. Но это характеристика для разума, я же думаю, что вопрос не в нём, а в душе. А работа с душами — это ваша стезя.

Кардо первым подошёл к Атариши и накрыл ладонями его виски. У Тортугаса тут же закатились зрачки, выставив напоказ белоснежные белки, словно он ослеп подобно своему пациенту.

— Кто ваш… друг? — спросил у меня нойон Северин, пристально следя за Кардо.

— Это сын отданной вам души Эквадо Тортугаса. Он — ловец.

— Но он же не по живым специализироваться должен… — удивился нойон.

— Ну себя-то он смог словить и подселить в другое тело, так что пусть хоть попробует, — пожал я плечами, считая, что в борьбе за жизнь Атараши все средства хороши.

Шаман хотел было ещё что-то спросить, но тут Кардо запел. Песня больше напоминала носо-горловой рык с переходами на вой, сип и стрекотание. У меня мороз пошёл по коже от этих звуков. Но хрипы оборвались так же резко, как и вой, зато полилась чистая мелодия, лёгкая, светлая, добрая… от неё веяло солнцем, цветущими садами, свежим хлебом, ласковыми материнскими руками, безопасностью…

Мы с шаманом невольно заслушались, растворяясь в песне ловца, и так бы наверно и стояли с закрытыми глазами, если бы Ольга не тронула меня за плечо, привлекая внимание:

— У него кровь носом пошла не просто так…

Мы с шаманом резко вынырнули из неги песни Кардо, чтобы тут же услышать его шёпот:

— Я нашёл… держу… но, боги, как же здесь…

Закончить он не смог, из глаз его текли слёзы.