— Не отдам! — насупилась Агафья, сейчас всё больше напоминая обиженную маленькую девочку, у которой пытаются отобрать куклу и отдать соседке.

Вообще, всё поведение вампирши было несколько странным. Алкоголь должен был выветриться из крови давным-давно. Кровь? Это сколько же надо бы напиться?

— Ты сколько и чьей крови выпила, что тебя так развезло? — пришла моя очередь хмуриться.

— Да я только чуть-чуть! Самой обычной! — возмутилась вампирша и тут же поняла, как это глупо звучит, и рассмеялась. — Ей Клещ, будто перед сестрой оправдываюсь!

М-да, понятно, что ничего не понятно. Где моя привычно здравомыслящая Агафья и лучшая Тень империи?

— Позволишь? — я взял вампиршу за ладонь и повернул руку запястьем вверх, открывая доступ для укуса. Кровь точно даст мне все ответы.

— Да пей на здоровье, — отмахнулась Агафья и чуть покачнулась.

Первые капли крови сразу же выявили странности.

— У тебя в крови яд, но он такого толка, который твой организм не отвергает, а воспринимает как лекарство.

Я пытался объяснить максимально понятно, но сам же понимал, что звучит не очень.

— Вот Гриз-з-зель! Вот зар-р-раза! — вспыхнул пониманием взгляд Агафьи. — Опоила!

Из памяти крови я видел и девичник где-то среди Шотландского нагорья, и спор, и проникновение в родовое гнездо дель Ува. Не завидую я виконту Акорос. Чувствую, дочери доставили ему немало проблем. А уж сколько проблем они доставили по всему миру, даже боюсь предположить.

— И что будем делать с чужой собственностью? — задал я риторический вопрос.

— Не такая уж она и чужая! — буркнула из противоречия Агафья. — Они принадлежали роду Занзара, а значит, твои по праву наследования.

— И как мы объясним их появление у нас? Ветром надуло?

Агафья молча пожала плечами.

— Всё равно они наши! — была она непреклонна.

— Да наши, наши, но после более чем щедрого подарка от Микаэле дель Ува их кража выглядит попросту некрасиво.

— А что подарил?

— Символ власти в роду Занзара подарил, — хмыкнул я и показал вампирше кулон с гравировкой. Она рассматривала его с удивлением и задумчивостью.

— М-да, действительно, нехорошо вышло, — пробормотала Агафья спустя пару секунд. — Но возвращать такое у меня рука не поднимется.

— Что же там такого особенного?

Зная страсть вампирши к артефакторике, она бы не стала тянуть абы что из сокровищницы, но ориентировалась бы не на внешний вид «дорого-богато», а на максимальную функциональность.

— Смотри!

Вампирша выхватила первый попавшийся чистый лист бумаги и принялась рисовать на нём карандашом. У неё, несмотря на опьянение или скорее уж отравление, получались чёткие ровные линии. На бумаге появился классический трилистник, сквозь который был продет круг. У нас трилистник считался символом триединства существования, олицетворяя жизнь, телесную смерть и возможность душевного перерождения.

— Вот эти три браслета — для жён, — отложила Агафья в сторону, казалось бы, совершенно неотличимые друг от друга артефакты, — но объединяет их в единую конструкцию вот это.

К моему стыду, для меня они все были одинаковыми, но я промолчал. Вампирше, даже в таком состоянии, я верил больше, чем себе в этом вопросе.

— И какой эффект? — вежливо подтолкнул я Агафью к дальнейшим объяснениям.

— По-тря-са-ю-щий! — по слогам произнесла она. — Мало того, что все вместе они создавали довольно серьёзную систему защиты, но и позволяли объединителю пользоваться их силами, как своими, без потерь и ограничений.

— Э-э-э… — теперь даже меня жаба задушила возвращать такие артефакты дель Ува.