Подорожников заторможено кивал, соглашаясь со мной:

— Думаю, вы правы. Представляю, какое у него сейчас мнение о роде, — дед схватился за голову. — Могу я хотя бы с ним познакомиться и провести сеанс лечения? В воспоминаниях видел… Ему нужна помощь.

— Собственно за этим и приехал.

Борис Сергеевич сделал пару звонков по мобилету. Один из них меня в некотором роде удивил. Нечасто, видимо, лекарь отказывался следовать планам императора.

— Петь, мне день отдыха нужен в связи с неотложными делами рода, — как-то растерянно просил Подорожников себе выходной.

— Боря, ты там белены объелся? Какой отдых за полчаса до встречи этих узкоза… Тьфу, Машка, выпорю за слэнг… узкоглазых. Я после нападения на дочь без твоей страховки с ними за один стол не сяду! Ты не можешь перенести?

— Не могу, у меня внук родился, — огорошил лекарь императора и, судя по манере общения, друга.

— Это Славка или Светка? Да нет, Светка не могла… Машка бы уже знала. А этот когда успел? Только же уехал по распределению. Оно, конечно, дело молодое, не хитрое. Поздравляю, Боря, но нипонцам на это до Фудзиямы, понимаешь?

— У внука множественные раны и переломы, ожоги, и Подорожник ещё знает что! — голос лекаря стал холодное зимней стужи. — Я беру выходной, Петя, а нипонцы могут засунуть себе в задницу их Фудзияму, я потом достану!

С минуту в трубке была тишина.

— Помаринуются нипонцы, езжай к внуку. Потом расскажешь.

* * *

Вот так и узнаются монаршие особы с человечной стороны. Что Мария с Андреем, что Пётр Алексеевич за пределами тронного зала умели дружить, хоть и не всегда могли находить баланс между личным и государственным.

Всю дорогу ко мне Подорожников не мог усидеть на месте. Он то и дело задавал уточняющие вопросы по внуку, но в какой-то момент резко замолчал и нахмурился.

— Не сходится.

Я молча ждал продолжения, не встревая.

— Совсем не сходится.

Глубокомысленное уточнение.

— Гаврила Петрович, вы же могли заполучить себе в род уникального лекаря в перспективе даже сильнее меня, но поехали ко мне, — его взгляд стал пристальным, колючим. Я почувствовал, как будто меня обдало морозной свежестью. — Почему?

Я неопределённо пожал плечами. Иногда молчание — золото.

— Мы бы тоже хотели знать, что это за благотворительность? — отозвались хором Виноград и Комаро.

— Вы там ещё подеритесь! — подколол я Богов, — пока мальчик вырастет и обучится, пройдёт лет десять. А его род я в благодарность смогу использовать уже сейчас. Да и Светлану в перспективе планирую получить в род.

Ответа не последовало. Н-да, а ведь засмеяли бы меня, если бы сказал, что так правильно. Или не поняли. Вот только та же Света выросла хоть и своевольной, но доброй девушкой, лечила меня бескорыстно, на допросе ещё и помочь пыталась. Такие не вырастают в семейной тирании, скорее, в любви и заботе. А если так, то должна была быть причина, почему от мальца отказались, но при этом не пожалели наследный перстень.