— Собирайся, — в меня полетел увесистый бумажный пакет. Внутри оказался комплект белья и походной формы вплоть до ремня, перчаток и платка. Обувь с высокой шнуровкой уже ждала меня возле нар. — Сегодня переночуешь в казарме, а завтра на полевом выходе посмотрим на тебя.

Дважды просить меня не надо было. Я и так изрядно продрог, отдыхая в чём мать родила под лёгкой простынкой. На одевание потратил рекордно короткую минуту, и то потому, что пришлось шнуровать ботинки. Лысый только хмыкнул себе под нос, искоса наблюдая за моими сборами. Не поверишь, мужик, сам в шоке, как шустро Мишино тело приоделось в незнакомую одежду.

Мы уже собрались на выход, как лысый неожиданно развернулся и потребовал:

— Оголи левое запястье, — я не стал сопротивляться, послушно выполнив требуемое, и почувствовал, как на руке защёлкнулась тонкая цепочка. — Никогда не снимай. Она меняет твою внешность.

— У остальных тоже есть такие? — полюбопытствовал, рассматривая новый артефакт синеватого цвета.

— Да. Анонимность — один из основных принципов школы. Тебя в бою и рассмотреть толком не успели, весь в крови был.

Продолжать расспросы не стал. Мы уже вышли из подвала, который, судя по всему, здесь был карцером. Путь в казарму я особенно и не запомнил. Давали о себе знать усталость и обилие ран на теле. Во время свалки все против всех меня неплохо так посекли, но на адреналине и чужой крови самые серьёзные раны успели затянуться и покрыться корочками. Остальное было терпимо. Да и на перевязочный материал местные не поскупились, чтоб я не отдал Комаро душу раньше времени.

На дворе стояла глубокая ночь. Наши шаги отзывались хрустом гравия под ногами. Ветер доносил запах хвои и древесной смолы. Изредка скрипели вековые деревья, разбавляя какофонию лягушек на местном болоте. Лес. Древний. Сильный. В памяти Михаила нашлись воспоминания об этом месте, но погрузиться в них сразу не вышло. Мы пришли в казарму, которая оказалась приземистым каменным строением с черепичной крышей. Внутри было на удивление прохладно. Не так, как на улице, но и раздеваться резко расхотелось.

Тусклый свет потолочных светильников выхватывал из темноты ряды коек вдоль стен, на которых самозабвенно спали местные курсанты. Храп одних перемешивался с тихими болезненными стонами других. Да, похоже, лечением их тут не баловали. Хотя в памяти Михаила была информация и про чудо эликсиры, и про магов жизни, поднимающих практически со смертного одра. Я, оказывается, тот ещё счастливчик. Сам себя не подлечишь, никто не подлечит. Обожаю магию крови за её универсальность. Никогда бы не променял её на стихийную.

Лысый махнул рукой на ближайшую от входа свободную койку.

— Располагайся. Подъём на рассвете, — уже на выходе до меня донесся едва слышный шелест, — постарайся до него дожить после сегодняшних выкрутасов.

Предупреждению я внял, а потому четыре часа до рассвета провёл без сна. Тем более после кровавой отключки чувствовал себя сносно. Чего не скажешь о моей соседке. У девчонки зуб на зуб не попадал от холода, выдавая такую чечётку, что любой дятел обзавидовался бы.

И это жутко отвлекало. Хотелось провести эти четыре часа с пользой и покопаться в памяти Михаила. Лежал я одетым, поэтому решение поделиться одеялом вышло спонтанным.