А вскоре дверь лазарета просто снесли. Свету собой закрыл маг смерти. Кто-то из низкоранговых магов попытался нарастить шипы из камня, закрывая проход. Где-то брызнуло осколками разбитое стекло, звон от которого перекрыл женский крик. Лазарет брали штурмом. Неужели они — последние живые защитники этого форта?

Когда казалось, что им конец, в узких коридорах один за одним появилось подкрепление: сестра Комарина с женихом, любовник графини Вулкановой и один из доверенных товарищей графа. Они были высокоранговыми магами, каждый из которых взял на себя по направлению обороны. Вот только враги всё лезли и лезли, будто крысы с тонущего корабля.

Сама Хельга отстранённо взирала на всё со стороны. У неё словно всё умерло внутри. Она просто устала бояться. Прикрывая Асту, она бесчувственно оттолкнула ногой отрубленную Кираной голову в шлеме.

Рядом осела в обмороке лекарка, а блондинка Анжела закричала:

— Макр! Нужен макр! У неё магическое истощение!

Жена Комарина без раздумий ударила рукоятью подаренного на свадьбе меча о стену, выбивая макр из паза и передавая для подзарядки подруге, при этом успев присесть у оконного проёма и встретить на острие меча нового врага.

А затем пришла волна удушающего, отвратительного, приторного розового света, пронзая тело и душу, заставляя вывернуть желудок наизнанку. Всех скрутило в дичайшем спазме. Из глаз брызнули слёзы от боли и обиды.

Хельга, захлёбываясь волнами желчи, сквозь муть боли видела, как в оконные проёмы посыпались враги, как они заносили оружие над женщинами, как те не могли ничего им противопоставить. Над ней с Астой так же склонился один из врагов, скалясь безумной улыбкой и, кажется, пытаясь задирать им подолы платьев.

Где-то рядом из последних сил боролась сестра Комарина, вгрызаясь в горло врагу.

Рука Хельги сама потянулась к блокиратору на шее. В груди поднималась дикая волна жгучей ненависти, незнакомой, но такой необходимой сейчас. Эта ненависть очищала разум и вливала силы в тело.

Всю жизнь она боялась оказаться подавленной своей второй личностью, гораздо более сильной и решительной. Боялась потерять себя. Вот только Хельга была слаба. И если сейчас пришла пора умереть, то Хельга готова была умереть, но спасти Асту. А спасти её могла только Ольга.

В момент, когда блокиратор с щелчком раскрылся, Ольга закричала, выпуская свой дар наружу в полную силу.

Всего два слова, подкреплённые волнами дара эмпатии, заставили захватчиков с остекленевшими взглядами резать друг друга, как свиней на скотобойне:

— Убивайте своих!

Глава 16

Я ощутил волны Гимна Рассвета, расходящиеся концентрированно где-то над головой. Благодать орденцев жглась, стремясь заполнить все уголки моей души и каждую клеточку тела. Эта дрянь пыталась вытравить противоборствующий дар, выворачивая меня наизнанку. Чем сильнее был дар, тем сильнее страдали маги. Рассветная магия не терпела конкуренции. Она выжигала скверну, освобождая сосуд и готовя его к принятию себя. Эгоистичная паразитическая дрянь. Как и её главные адепты.

Но ко мне это не относилось. Родившись с этой отравой, засевшей глубоко внутри, я привык к постоянному жжению. Это как старая давно зажившая травма, ноющая на погоду. К этому привыкаешь и учишься терпеть. Этакая форма мазохизма. А ведь сперва меня даже не хотели брать в корвусы, когда разглядели способности к магии Рассвета. Не хотели переходить дорогу святошам.

Только заступничество магов из Башни дало мне шанс. Они подтвердили, что Альб Ирликийский лично бросил меня умирать на руинах сиротского приюта, а значит, не мог претендовать на меня.

Я видел, как благодать пронизывает всё вокруг, зависая розоватой дымкой, чем-то похожей на пыльцу. Именно поэтому не сразу обратил внимание на свалку на выходе из портала. Бойцы одной из центурий резво развернулись на сто восемьдесят градусов и принялись крошить своих же товарищей, заливая и без того неширокие коридоры казематов кровью.