— Да! Ещё! Святой Отец! Не останавливайтесь! Боль очищает от скверны, готовя наше тело к принятию благодати Рассвета!

Альб с отвращением смотрел на девицу, посмевшую испортить ему всё развлечение. Выбрав несколько розог с колючками, он принялся стегать ими девицу. Если первые пару минут она стонала и извивалась, то стоило разорвать нежную кожу на животе и разворотить внутренности, она потеряла сознание. Кровь залила всё вокруг, пропитывая сутану Его Святейшества. Сейчас он со сжатыми в нитку губами выполнял работу. Такие не должны были жить. Мало того, что ёмкость источника скверны была прискорбно малой, так ещё и очищение через боль было недоступно для нечистой. Потому требовалось просто уничтожить её как брак.

Через полчаса девица перестала дышать, и Альб с чувством выполненного долга отложил в сторону розги. Отвернувшись от ставшей неинтересной ему нечистой, он хотел уже потребовать привести следующую, когда его взгляд невольно зацепился за порозовевшее лицо блондинки. Женщина Кровавого вновь стала прекрасной. Кожа её приобрела былую упругость, трещины и раны затянулись.

— Моя же ты хорошая! — в предвкушении облизнулся Альб. — Как же я мог не угадать! Теперь-то мы с тобой развлечёмся! А Кровавый пусть пока повременит возвращаться!

* * *

Дом, милый дом!

Я стоял на небольшом заснеженном плато посреди Каролийских гор и вдыхал запахи родного мира. Я скучал. Несмотря на всю его грязь, этот мир подарил мне силу, мои моральные принципы, друзей и даже членов семьи. Я скучал. Если по моим ощущениям прошло чуть меньше полугода, то здесь прошло больше ста пятидесяти лет.

Я даже не понял, как повернулся на восток, пытаясь сквозь снежные шапки рассмотреть Цитадель крови. Её отсюда никак нельзя было увидеть, но она была там, отзываясь в сердце теплом ностальгии.

— Мать Великая Кровь, я вернулся.

Едва последние звуки растворились в снежной тиши, как я ощутил за спиной ток крови. Рывок, и горлу лазутчика приставлен тонкий стилет.

— Что ты здесь забыла?

Ольга замерла под моими руками испуганной пичугой. При этом тело её колотило мелкой дрожью.

— Это не то, что ты подумал, — просипела она посиневшими губами на морозе.

— Кто тебя послал? Как ты прошла? — задавал я вопросы. Никто не знал о моём уходе, лишь сестра была предупреждена.

— Никто! Клянусь! Никто! Я прыгнула в закрывающийся портал!

Я чуть надавил на шею стилетом, пуская кровь эмпатке. Та не сопротивлялась. Стоило каплям крови выступить из раны, я погрузился в воспоминания. Вынырнул я оттуда спустя пару секунд.

— Охренеть! — эта фраза вырвалась невольно. Я отпустил девушку. — Как так вышло, что я вижу лишь последние пару часов твоей жизни? Дальше чистый лист. Где остальное?

— Хельга умерла, а я осталась. А память души через кровь не просмотришь, — пожала плечами Ольга. — Вот тебе и ответ.

— Что тебе показал Атараши?

— Кто? — нахмурилась эмпатка, обнимая себя руками и пытаясь согреться. Её одежда уж никак не подходила к прогулкам по горам.

— Мальчик слепой, оракул, — пояснил я, оглядываясь по сторонам. — И вопрос риторический: тебе перерождение совсем инстинкт самосохранения отбило? Тебя же в фарш могло превратить чужим порталом.

— Про оракула — это личное! — ответила эмпатка. — А фарш… не привыкать.

— Хуже наивности только немотивированная бравада, — буркнул я, ковыряясь руками в сугробах в поисках нужного мне валуна. Он просто обязан был лежать где-то здесь. Ну же.

— Это не бравада. Это опыт. Фарш не самый плохой вариант смерти. По крайней мере быстрый.

Я обернулся, разглядывая брюнетку с предельно серьёзным выражением лица.