Я пошёл и заглянул в ещё парочку магазинов, с опаской обойдя магазин Дорничевых. Не нравилась мне эта картошка в витринах. Неужели никто, кроме меня, в этом мире не видит, что она опасна? Нет, не настолько опасна, как Скверна Неназываемого, но есть в ней что-то пугающее.

Поставил себе галочку, что надо всё-таки слетать на Сахалин и набрать этой рассады себе. Мне пришла в голову одна интересная мысль. Если засадить этой картошкой границы моего имения, думаю, что недоброжелателям, которые решат проникнуть на мои земли без спроса, случится полный и окончательный кирдык.

Меня аж передёрнуло от того, когда одна картошка весело мне подмигнула, при этом кровожадно улыбнувшись. Что-то мне подсказывает, что процесс поедания этой картошки, по сложности, напоминает прохождение радужного Разлома. Или ты её сожрёшь, или она тебя. Не удивляюсь, почему Род Дорничевых славился своей силой. Скорее всего, детишки там с детства с пюрешкой борются не на жизнь, а на смерть. Кстати, ещё один повод получить эту картошку. Возможно, Антон Александрович наконец получит достойного противника.

Дальше я поехал в имение Андросовых, где меня встретили мои восторженные жены, довольные и удовлетворённые своим кратковременным отдыхом. Я немного охренел, увидев количество покупок, для которых придётся заказывать отдельный транспортный самолёт. А ещё я примерно прикинул, сколько всё это стоит. Но на последнее Андросов сказал, что это за его счёт, и что ему было приятно принимать у себя таких гостей. Ну, на это я только пожал плечами и последовал совету Старого Мака, который всегда мне твердил: «Сандр, если тебе дают деньги, просто возьми и поблагодари». Вот так я и сделал.

Когда мы уже приехали в аэропорт и ожидали, когда наш самолёт выкатится на посадочную площадку, у меня зазвонил телефон. Увидев, что это Генри Годарт, я взял трубку.

— Слушаю внимательно!

— Александр, приветствую, — начал Годарт.

И это начало мне совсем не понравилось. Я напрягся.

— Что-то с Лариком?

— Да нет, — в голосе Годарта снова проскользнула любовь, каждый раз, когда он говорил об Илларионе. — С Илларионом всё прекрасно. Кажется, они с принцессой Эмико нашли общий язык. Это экономит мне кучу сил и времени. Если нужно шугануть Триумвират, то я просто отправляю туда эту парочку, и ещё сутки врага трясёт от страха. Ну… тех, кто остался в живых.

— Ты помнишь мою просьбу, что надо минимизировать потери среди людей? — абсолютно серьезно спросил я.

— Конечно, помню. Так в этом тоже способствуют как раз Ларик и Эмико. Я-то пока стою в обороне. Как только вижу, где враг собирается накапливать ударную группировку, вот туда-то они как раз и ходят. И сразу нападать уже никому не хочется. В общем, не знаю, чем всё это закончится. Но пока у нас позиционная война.

— Хорошо, — кивнул я. — Как я и говорил, человечество не должно уничтожать друг друга.

— Александр, Александр… — задумчиво произнёс Годарт. — Когда же ты расскажешь мне все твои соображения по этому поводу, а не просто намёки и просьбы?

— Когда-нибудь расскажу, — сказал я, — но это не точно.

Взглянув в окно, я увидел, что самолёт уже вырулил, и нам пора выходить.

— Я прошу прощения, но у меня самолёт. Чего звонишь-то?

— Александр, тут такое дело… — он снова замялся. — У меня к тебе будет просьба. Ты не обязан её выполнять, но, если ты это выполнишь, я буду тебе чрезвычайно благодарен.