Ого! Сказать, что я удивился, это ничего не сказать. Железный Князь хочет влезть кому-то в долги. Мне кажется, такого никогда ещё не было. Что же он попросит? Звезду с неба? В принципе, я раньше такое проворачивал, но пока, в данном своём состоянии, такое не потяну.

— Ну, излагайте, чего уж, — хмыкнул я. — Мы вроде как не чужие люди.

— Это точно, — Годарт, похоже, немного повеселел. — Обернись, пожалуйста. Видишь молодого человека с чемоданами?

Я повернулся и присвистнул.

— Ого! Вижу. И что ты хочешь?

— Я хочу, чтобы ты сделал из него, в первую очередь, человека, а во вторую — бойца. Что-то мне подсказывает, что ты не захочешь возглавить Пруссию после моей смерти. У меня вариантов немного. Можно, конечно, попытаться воспитать младших, но… Donnerwetter… как же это трудно, Александр, — сказал Годарт. — Это всё-таки родная кровь. И я смею надеяться, что нынешние его поступки — это тлетворное влияние его дебильной матушки. Поэтому прошу тебя, Александр, возьми брата, то есть, хотел сказать парня, на поруки.

— Хорошо… Ничего не обещаю, но я попробую!

— Этого для меня будет достаточно. Спасибо, Александр! Я твой должник.

— Э, нет, пока не должник. Я скажу, как всё пойдёт, и тогда уже доложу.

— В любом случае, спасибо, что хотя бы попытаешься.

— Не во что, — вздохнул я и положил трубку. — Эй, Карл, братишка. Что ты там стесняешься? Давай к нам!

— Кто это, дорогой? — повернулась Анна, а Катя прищурилась, вспоминая.

Всё-таки Анна была из провинции изначально, а Катя была дочкой императорского лекаря, и круг общения был немного другой.

— Это же Карл Годарт, верно? — улыбнулась она.

— Карл Годарт? Саша, это что, твой брат?

— Самый настоящий.

Я с улыбкой наблюдал, как полноватый молодой человек, понурив голову, как на казнь, идёт ко мне. А за ним множество слуг, и мне кажется, нянек, которые тащили его многочисленный скарб.

— Здравствуй, Алекс, — хмуро буркнул Карл.

Он мялся на месте, явно не понимая, как себя вести.

— Вообще-то, я Алек… — начал я, а потом махнул рукой. — Да один хрен, можешь звать меня Алексом. Иди сюда, братишка, я тебя обниму!

— Но что… — начал мямлить Карл.

Я уже сам сделал два шага и крепко его обнял, почувствовав, как юноша набросил на себя доспех, ожидая нападения. Я, широко улыбаясь, тихо, чтобы никто не слышал, прошептал ему на ухо:

— Отец дал тебе шанс стать нормальным человеком. Я сказал, что постараюсь. Вот только знаешь, что я ему не сказал?

Карл, зажатый в моих мощных объятиях, только что-то булькнул. Ну, собственно, это был риторический вопрос, мне его ответ был не нужен, поэтому я продолжил:

— Я не сказал, что будет, если у меня не получится. Так вот, если у меня не получится сделать из тебя человека, то это будет означать, что ты просто сдохнешь в процессе. Вот так просто. И других вариантов нет.

Я отстранился от него. Широко улыбнулся, глядя в его испуганные глаза. И уже громко, на публику, сказал:

— А ты подрос. Вот только, — я бесцеремонно схватил его за жирные бока, — с физической формой у тебя явная беда. Ты бы видел подрастающую гордость всех Палладинов — Колю Кострикова. Твой ровесник, а уже настоящий боец. Он, кстати, вернётся из командировки, и я вас познакомлю. А, получается, твой племяшка, Илларион! Хах! А пока, — я улыбнулся ещё шире, — добро пожаловать в армию, боец!

И хлопнул его по плечу так, что тот, охнув, присел. В глазах его плескался настоящий ужас. Карл Годарт — наследник Рода Годартов, точно понял, что он «попал».