Беглецы на секунду остановились у подножия стены.

— Оставьте меня, — прохрипел Максвелл.

Не обращая внимания на его слова, Том осмотрел рану, смахнул кровь и нашел входное и выходное отверстия пули. Она вошла под острым углом в правую нижнюю часть живота, пробила брюшину и вышла из спины, скорее всего не задев почки. Пока невозможно было судить, насколько повреждена брюшная полость. Том отбросил мрачные прогнозы и принялся пальпировать рану. Отец издал стон. Он потерял достаточно много крови. Но, по крайней мере, артерия и крупные вены остались целы.

— Надо спешить! — крикнул Бораби.

Том снял рубашку, рывком оторвал полоску ткани, затем другую. И чтобы унять кровотечение, перетянул отцу диафрагму.

— Обними меня за плечи, — сказал он.

— Я поддержу с другой стороны, — предложил Вернон.

Том почувствовал, какая худая, но твердая, словно стальной трос, рука у отца. Он чуть наклонился вперед, чтобы принять его вес, и ощутил, как по ноге сочится теплая отцовская кровь.

— Уф! — выдохнул Максвелл и пошатнулся.

Они шли вдоль стены и искали проход. Наконец Бораби нырнул в завесу лиан. Беглецы миновали внутренний двор, оставили позади еще одну дверь и разрушенную галерею. С помощью Тома и Вернона старший Бродбент передвигался достаточно быстро, но хрипел и постанывал от боли.

Бораби устремился в самую заросшую часть заброшенного города. Они бежали по темным галереям и полуразвалившимся подземным камерам и замечали, что сквозь потолки проросли толстые корни. Том вспоминал о кодексе и обо всем остальном, что пришлось оставить в гробнице.

Отцу они помогали по очереди. Отряд возглавлял Бораби. И, пытаясь сбить преследователя с толка, спустился в сумрачные туннели, то и дело круто поворачивая направо. Они вышли наружу среди огромных деревьев. Место с двух сторон было огорожено толстыми каменными стенами. Сюда почти не проникал солнечный свет, и у земли стоял полумрак. Стелы с вырезанными письменами майя охраняли лес, как часовые. Том слышал тяжелое дыхание и ругань отца.

— Извини, если делаем больно.

— Не обращайте на меня внимания.

Беглецы не останавливались двадцать минут и попали в настоящую чащу. Ползучие и цепляющиеся лианы совершенно оплели деревья, сделав их похожими на привидения в зеленых саванах. Но и этого растениям показалось мало: добравшись до вершин задушенных гигантов, они искали новую жертву и, словно растрепанные волосы, беспорядочно торчали ввысь. Отовсюду свисали огромные цветы, беспрерывно капала вода. Бораби остановился и огляделся.

— Сюда! — Он показал в самую гущу.

— Куда? — Том уставился на непроходимую зеленую завесу.

Индеец упал на колени и пополз в едва приметный проход. Остальные последовали за ним. Максвелл кряхтел от боли. Том увидел, что в чаще во всех направлениях разбегаются проделанные зверьем туннели. Но люди едва смогли протиснуться в сырые, зловонные лазы. Беглецам казалось, что они провели в них целую вечность, а на самом деле не больше двадцати минут, пока переползали из одного прохода в другой, и наконец очутились в закрытой со всех сторон прогалине, которая образовалась под нависшими ветвями задушенного лианами дерева.

— Остановимся здесь, — проговорил Бораби. — Переждем до ночи.

Бродбент привалился спиной к стволу и замычал от боли. Том опустился рядом с отцом на колени и снял пропитанные кровью бинты. Рана ему не понравилась. Бораби присел рядом и тоже осмотрел Максвелла. Затем достал несколько листьев, которые успел сорвать во время бегства, растер между ладонями и приготовил компресс.

— Это от чего? — шепотом спросил Том.

— Помогать остановить кровь и делать меньше боль.