Однако придется как-то разрешать эту некрасивую ситуацию.

Аккуратно положив компрометирующую улику на стол, я приняла самый что ни есть невозмутимый вид и принялась уже всерьез расталкивать художника.

— Вам помочь? — раздался у меня за спиной хриплый голос, и от неожиданности я едва не подпрыгнула. К счастью, это оказался всего лишь Лайзо — мокрый и взъерошенный, как искупавшийся в ручье кот. — Немного холодной воды — и он взбодрится. Впрочем, есть и другие способы, более милосердные. Позволите мне? — предложил он с издевательски почтительным полупоклоном.

— Прошу, — улыбнулась я, гадая, видел ли Лайзо мое неподобающее поведение или подошел позже. Раз ничего не сказал — значит, наверное, не видел, но эта многозначительная улыбка, эти нахальные нотки… — Только не пугайте его. Говорят, у людей искусства тонкая душевная организация.

— Я осторожно, — пообещал Лайзо со зловещей ухмылкой.

Мне оставалось только смириться с судьбой и понадеяться на лучшее.

Лайзо же, особенно не смущаясь моим присутствием, наклонился над художником, запрокинул ему голову, быстро хлопнул его по щекам, по лбу и ткнул пальцем куда-то над плечом. Эрвин тоненько ойкнул и подскочил как ошпаренный.

— Что? Что? — испуганно выдохнул он, осоловело хлопая глазами. — А где все гости?

— Разошлись.

— А я…?

— Вы уснули, мистер Калле, и добудиться вас мог только мистер Маноле, спасибо ему за помощь, — любезно пояснила я. — Боюсь, что сейчас вам придется покинуть кофейню. Обсуждение всех насущных вопросов мистер Норманн решил отложить на завтрашнее утро. Или день, — подумав, добавила я. — Словом, приходите в кофейню к вечеру, примерно к шести.

— Хорошо, — растерянно согласился художник, и тут взгляд его упал на ворох темно-рыжих кудрей на скатерти. Безотчетным движением Эрвин коснулся затылка и залился румянцем. — Простите мой вид, — художник по-детски непосредственно спрятал парик за спину. — Э-э… Я пойду, пожалуй? — он начал осторожно пятиться к двери.

— Нет, погодите! — спохватилась я. — Скажите сначала, что такого ужасного вы увидели в той комнате?

— Беспорядок, — промямлил Эрвин, нащупывая ручку двери. — Леди Виржиния, я пойду. Доброй ночи… и, небесами заклинаю, не говорите никому об этом! — он быстро коснулся рукою короткого ежика седых волос и был таков.

Разумеется, рассчитывать дальше на сколько-нибудь разумный диалог было бы глупо. Быстро распрощавшись с Георгом и договорившись о том, что Лайзо потом подвезет и его, и Эллиса, я направилась к автомобилю. Даже несмотря на пролившуюся на Бромли грозу, дышать было тяжело; остро пахло намокшей пылью и вымытой до скрипа листвой. Где-то вдалеке погромыхивало, клубящиеся иссиня-черные тучи озарялись голубоватыми отсверками. Ветер влажным дыханием ласкал кожу — свежо после духоты кофейни, почти до дрожи свежо…

— Леди Виржиния?

Горячие пальцы осторожно коснулись моей руки, и я медленно, как будто очарованная, обернулась.

— Все в порядке?

Лицо Лайзо — бледное пятно среди теней. Даже на человека не похоже — скорее, на призрак.

— Да, — отвела я взгляд. — Не могли бы вы идти впереди и показывать дорогу? Я не слишком хорошо вижу в темноте.

Кажется, Лайзо улыбнулся.

— Тогда лучше сделаем так. Позвольте вашу ладонь, леди Виржиния?

И, не дожидаясь разрешения, он крепко сжал мои пальцы — и потянул меня вниз по улице, за угол. Запоздало я сообразила, что лучше было бы выходить не через главный вход, а через черный, но было уже поздно.