— Задумался о том, где вы могли встретить того, которого лично я вижу только в Палате лордов в парламенте.
— Действительно? — удивилась Арлин, а лицо Мэй приняло обеспокоенное выражение. Видимо, старшая сестра догадалась, к чему клонит маркиз. — Я и не знала… Он ведь и в дом не заходил даже. Какой позор, надо было его пригласить!
— Не думаю, что граф Уилфилд принял бы ваше предложение, — загадочно ответил дядя Рэйвен. — Но если он не заходил, то где вы могли его увидеть?
Арлин замялась, бросая красноречивые взгляды то на меня, то на сестру. В конце концов Мэй выступила вперед, сделала книксен и обратилась к маркизу сама:
— С вашего позволения, сэр, я расскажу. Леди Кэмпбелл была удручена смертью своих родителей и брата и очень нуждалась в прогулках. Ну, я и водила её. Мы ходили пешком вдоль реки, у опушки, недалеко от поместья, в общем. Но мистеру Чендлеру про то знать не надо было, чтоб он, э-э… не волновался.
Дядя Рэйвен оценил изобретательность метафор Мэй сдержанной улыбкой:
— Продолжайте, прошу.
— В общем, гуляли мы, гуляли, и вдруг видим — едет из ворот Чендлер. Верхом, а он лошадей не любит…
— Лошади нечистый дух чуют, а по наущению святого Кира Эйвонского и покусать могут, — встрял вдруг Лиам. — Ну, так нам отец Александр говорил…
— Мудрый человек, — совершенно серьезно кивнул дядя Рэйвен.
— Чендлер верхом по дорожке процокал, а мы в сторону отошли, цветочки понюхать, на всякий случай, — продолжила Мэй, с нежностью взглянув на Лиама. — Шли, шли, и случайно по тропинке прошли рощицу насквозь и выбрались к опушке. А там у холма, на перекрестке, где большая дорога с нашей, маленькой сходилась, карета стояла. И тут же лошадь Чендлера была привязана. Нам сверху хорошо было видно… Долго ли, коротко ли, вышел из кареты Чендлер, сунул что-то за пазуху и стал на лошадь карабкаться. А из кареты возьми да и выгляни тот человек. Это осенью было, почти сразу после свадьбы. А другой раз он зимой приезжал, перед Сошествием.
— За две недели, — уточнила Арлин. Она понемногу переставала чураться разговора, хотя, очевидно, побаивалась маркиза. Я догадывалась, почему — наверняка не только из-за портрета. Скорее всего, Чендлер что-то рассказывал ей о своем политическом сопернике.
— За две? — искренне обрадовался дядя Рэйвен. — Да, всё совпадает. Он тогда тоже приехал в карете, но в поместье заглядывать не стал?
— Да. На том же перекрестке встречались, — осмелев, кивнула Арлин. — Мы с Мэй были на верховой прогулке. Рольф не знал об этом. Началась метель, и мы хотели возвращаться, когда увидели на дороге ту же карету и лошадь из наших конюшен. Пришлось ехать в обход. Но я заметила, что из кареты выскочил сначала Рольф, а потом этот мужчина, и они ругались.
Дядя Рэйвен на мгновение прикрыл глаза — вряд ли для того, чтобы поблагодарить Небеса за щедрый подарок, но очень на то похоже.
— Прекрасно. А третий раз?
— Возможно, это другой был, на третий раз, — ответила за сестру Мэй. — Мы в сопровождении ещё одной служанки возвращались из города и видели, как на железнодорожной станции Чендлер прогуливается с каким-то джентльменом.
— И когда это было?
— Перед самым отплытием, недели за три… может, чуть больше, — неуверенно ответила Арлин. — Простите, я хотела бы узнать… А мне не навредит то, что я рассказала?
— Вам? О, нет, — развеселился неизвестно отчего дядя Рэйвен, и мне, знающей его хорошо, стало жутковато. Кажется, у него в голове сложилась некая загадка, сошлись концы. — Леди Кэмпбелл-Чендлер, могу я попросить вас об одолжении? Нарисуйте мне более, гм, узнаваемый портрет этой персоны. |