Поэтому Наташа, которой льстило появление в светской хронике и очень нужны были приглашения на все замечательные вечеринки, куда звали главного редактора «Глянца» — надо же где-то носить юбки от «Оскара Де ля Рента», в ответ открыла Алисе двери лучших домов — домов банкиров, владельцев заводов, нефтяников, газовщиков, политиков… В узком дружеском кругу легче было знакомиться с правильными мужчинами — не было ни моделей, которых не признавали ревнивые жены, ни красоток полусвета — вечно молодых содержанок (второй фронт), ни случайных охотниц за черными картами «Американ Экспресс» — были только свои.

После закусок подали морской язык в изумительном соусе из меда, апельсинов и белого вина. И Алиса устояла — уж очень красиво это выглядело.

Но когда Наташа с едва сдерживаемым торжеством подала закрытый слоеный пирог с креветками, семгой, артишоками и еще какой-то фантастически сложной начинкой, Алиса рискнула отыграться. Наташа все уши прожужжала — мол, рецепт пирога она клещами вытянула из какого-то мишленовского повара, так что этот выход был ее триумфом.

Роскошные домохозяйки крепко поджали губы.

Пирог выглядел чудесно — нежная корочка, дивный запах…

Серебряной лопаткой Наташа разложила яство по тарелкам, дамы вооружились ножами и вилками, положили в идеально напомаженные рты первый кусок и… успокоились. Пирог был сухой, как солома. Его явно передержали в духовке. Ну, и артишоки недозрели. Не то чтобы все это было отчаянно невкусно, но явно не шедевр.

Наташа с трудом сдерживала слезы.

— Алиса! — воскликнула она, когда домработница убрала приборы. — Я слышала, что вы расстались с Димой?

— О, да, — подтвердила Алиса.

Дамочки оживились.

— Я видела Машу, — продолжала Наташа. — Я с ней, кстати, давно знакома. Мы вместе учились в Англии. Ты знаешь, кто у нее папа?

— В ее возрасте это уже не имеет значения, — парировала Алиса. — И мой ответ «да». Знаю.

— На помолвку он подарил ей черный «Бентли»! — выдала Наташа, которой нужно было на ком-то отыграться за пирог. — Маша дивная! Она все у него переделала — теперь у них все такое изысканное, бежевое…

— Бежевое?! — ужаснулась Алиса.

— Да, все в пастельных тонах…

— Какой кошмар! — Алиса отложила вилку и откинулась на спинку стула.

— Не расстраивайся! — подала голос Лера. — Он тебе не подходит! Они с Машей люди одного круга, так что…

Алиса почувствовала, что у нее руки холодеют. Нехороший признак. Ну ладно, к чему скромность…

— Спасибо, Лер! — со всей возможной душевностью произнесла она. — Ты ведь меня понимаешь лучше, чем кто-либо другой. Мало того что тебе изменяет муж, так еще и с девятнадцатилетней стриптизершей!

— Что?! — подскочила на стуле смуглая брюнетка в зеленом кашемировом джемпере.

Лера сидела с открытым ртом.

— Алиса! — воскликнула Наташа, у которой глаза заблестели. Лучшая подруга Лера, которую Наташа считала вульгарной и презирала за то, что ее мать работала швеей, а отец гаишником, опростоволосилась, и это на время отвлекло именинницу от сухого пирога.

Конечно, это конфуз, но, скажите, когда на девичниках у Наташи бывало весело? В этом и была соль — показать остальным, и даже не показать, а подчеркнуть, что ты лучше других. Но все-таки скандал быстро замяли — женщина со впалыми щеками и высокими скулами, которой, очевидно, казалось, что она смахивает на Мишель Пфайфер, громко заговорила о прошедшем аукционе Сотбис и о том, как они с мужем с превеликим трудом выторговали две картины Краснопевцева, которые пять лет назад шли по двести долларов, а сейчас они отдали за них семьсот тысяч.