– Поверенной тайн, значит?

– А как еще можно назвать это?

– Нет-нет, поверенная тайн - вполне подходящее выражение. Просто если ты думаешь, что я поверяю тебе все…

На лице Франчески появилось сердитое выражение. Как это было похоже на него - многозначительно оборвать фразу на полуслове, заставить ее воображать невесть что!

– Так, значит, ты поведал нам не все индийские приключения?

Он только улыбнулся в ответ. Дьявольски.

– Очень хорошо. Позволь мне тогда перевести разговор в более приличное русло. Так что же ты все-таки собираешься делать теперь, когда ты вернулся? Займешь свое место в парламенте?

Он, судя по всему, даже не задумывался над этим вопросом.

– Именно этого желал бы Джон, - добавила она, понимая, что давит на него самым что ни на есть бессовестным образом.

Майкл только посмотрел на нее мрачно, и по глазам его она поняла, что он вовсе не одобряет такую тактику.

– И жениться тебе тоже придется.

– А ты, значит, собираешься взять на себя обязанности свахи? - заметил он брюзгливо.

Она пожала плечами:

– Если ты пожелаешь. Уж верно, я справлюсь с этим делом получше, чем ты сам.

– Боже милосердный! - буркнул он. - И это мой первый день дома. Неужели необходимо заниматься этим прямо сейчас?

– Да нет, конечно, - уступила она. - Но скоро все равно придется. Ты ведь не становишься моложе.

Потрясенный, Майкл в изумлении уставился на нее:

– Я даже представить себе не могу, кто еще посмел бы разговаривать со мной в таком тоне.

– Твоя мать, например, - сказала она с довольной улыбкой.

– Ты, - сказал он с нажимом, - не моя мать.

– И то слава Богу, - парировала она. - Я бы давным-давно умерла от сердечного приступа. Как она до сих пор выдерживает, представить себе не могу. Он даже остановился.

– Ну уж не такой я ужасный. Она пожала изящными плечами:

– Неужели?

И он не нашелся что сказать. То есть просто потерял дар речи. Такой разговор им прежде доводилось вести бессчетное количество раз, но сейчас все было по-другому. В отличие от прежних времен в тоне ее была резкость, а в словах язвительность.

А может, он раньше просто не замечал их?

– Ах, Майкл, к чему такое выражение лица? - сказала она и легонько похлопала его ладонью по локтю. - Ну конечно, репутация у тебя чудовищная. Но ты так бесконечно обаятелен, что тебе всегда всё прощают.

Неужели она именно таким его видит? Впрочем, чему тут удивляться, ведь он сам много лет культивировал именно такой образ.

– А теперь, когда ты граф, - продолжала Франческа, - мамаши станут из кожи лезть, чтобы пристроить за тебя своих драгоценных дочерей.

– Я трепещу от ужаса, - отозвался он негромко. - От сильного ужаса.

– Как же не трепетать, - сказала она без тени сочувствия. - Это будет форменное сумасшествие, уверяю тебя. Еще хорошо, что я успела сегодня предупредить свою мать и взять с нее клятву, что она не станет навязывать тебе Элоизу и Гиацинту. С нее бы сталось, между прочим, - добавила Франческа со смаком.

– Если мне не изменяет память, ты в свое время тоже не без удовольствия навязывала мне своих сестер.

Губы ее чуть дернулись.

– Это было много лет назад, - сказала она, взмахивая рукой с таким видом, словно отметала этот его аргумент. - Из вас бы никогда не вышло хорошей пары.

Он не испытывал ни малейшего желания ухаживать за какой-нибудь из ее сестер, однако не в силах был удержаться от того, чтобы слегка не поддеть Франческу.