– Следует оттачивать лучшие из своих приемов, - промурлыкал он в ответ.

– Ты не представляешь, до чего мы, дамы определенного возраста, ценим твои усилия.

– А определенный возраст - это… - тут на губах его заиграла дьявольская улыбка, - тридцать один, наверное?

Леди Бриджертон была из тех женщин, чья миловидность с годами только усиливается, но, услышав комплимент, она так и просияла.

– В этом доме ты всегда будешь дорогим гостем, Майкл Стерлинг.

Он усмехнулся и, повинуясь ее приглашающему жесту, уселся в кресло с высокой спинкой.

– Ах, Боже мой! - воскликнула леди Бриджертон и слегка нахмурилась. - Приношу свои извинения. Ведь теперь тебя следует называть Килмартином.

– Просто Майкл устроит меня как нельзя лучше, - уверил он ее.

– Конечно, прошло уже четыре года, - продолжала она, - но так как я совсем не видела тебя в это время…

– Вы можете называть меня так, как вам заблагорассудится, - спокойно сказал он. Как странно! Ведь он наконец-то привык к тому, что к нему обращаются «Килмартин», что титул вытеснил его фамилию. Но то было в Индии, где никто не знал его в качестве просто мистера Стерлинга и, что важнее, никто не знал Джона, который был графом до него. Но когда это обращение слетело с уст Виолетты Бриджертон, он едва не потерял присутствие духа, тем более что когда-то она, как и многие тещи, привычно говорила о Джоне «сын».

Но если она и почувствовала, что ему неловко, то ничем не выдала этого.

– Что же, если ты так любезен, - сказала она, - то и я должна ответить тебе тем же. Пожалуйста, зови меня отныне просто Виолетта. Давно бы, собственно говоря, следовало.

– Ах нет, никак невозможно, - быстро возразил он. И говорил он искренне. Она была леди Бриджертон. Она была… ну, он и сам толком не понимал, кем она для него была, но уж точно не Виолеттой.

– Но я настаиваю, Майкл, - сказала она, - а тебе должно быть хорошо известно, что обычно я добиваюсь своего.

Победить в споре с этой дамой было невозможно, так что Майкл только вздохнул и сказал:

– Не уверен, что смогу целовать руку Виолетте. Это будет чересчур уж интимно, вам не кажется?

– Только попробуй перестать целовать мне руку!

– Пойдут сплетни.

– Моя репутация как-нибудь это выдержит.

– Да, но выдержит ли моя? Леди Бриджертон рассмеялась:

– Ах ты, негодяй!

Он откинулся на спинку своего кресла.

– Так мне и надо.

– Не хочешь ли выпить чаю? - Она сделала движение в сторону чайника из тонкого фарфора, стоявшего на столике в другом конце комнаты. - Мой совсем остыл, так что «л я позвоню, чтобы нам принесли свежего.

– С удовольствием выпью, - сказал он.

– Полагаю, ты разлюбил наш чай после стольких-то лет в Индии, - заметила она, вставая и направляясь к шнурку звонка.

– В Индии все просто другое, - сказал он, также поспешно поднимаясь на ноги. - Не знаю, как объяснить это, но ничто не имеет такого вкуса, как наш английский чай.

– Может, все дело в качестве воды?

– Может, все дело в качестве дамы, разливающей чай? Она засмеялась:

– Вам, милорд, необходимо жениться. И немедленно.

– В самом деле? Почему же?

– Потому что сейчас ты являешь собой ужасную угрозу для всех незамужних женщин.

Он вновь не удержался от игривой реплики:

– Надеюсь, вы и себя включаете в их число, Виолетта. И тут в дверях раздался голос:

– Ты что, флиртуешь с моей матерью?

Это была Франческа, разумеется, облаченная в безупречно идущее ей бледно-голубое утреннее платье, украшенное довольно затейливо брюссельским кружевом.