Ключи передал хозяину дома, Казему. Он был удивлен и искренне огорчен моим внезапным уходом.

- Мне нравилось жить здесь, - сказал я, - но Аллах пожелал, чтобы я покинул твой кров. Казем обнял меня, пожелал нам обоим благополучно пройти по дороге, указанной Аллахом, прямиком до райских кущей. Потом я отправился в банк и снял все деньги со счета. Купюры засунул в конверт, полученный от Фридландер-Бея. Когда найду новое жилье, вытащу хрустики и посмотрю, сколько их осталось: я как бы растягивал удовольствие, наслаждаясь сознанием, что обладаю целым состоянием.

Третья остановка - отель "Палаццо ди Марко Аврелио". На мне была галабийя, но волосы коротко острижены, а лицо гладко выбрито. Не думаю, что портье узнал меня. - Я заплатил за неделю вперед, - объяснил я ему, - но вынужден покинуть вас раньше, чем. собирался.

Портье пробормотал:

- Нам очень жаль терять такого постояльца, мсье. - Я кивнул и бросил ему свой жетон. - Разрешите взглянуть... - Он набрал номер комнаты на своем компьютере, увидел, что отель действительно должен мне немного денег, и стал печатать чек.

- Все были очень предупредительны и любезны, - польстил я ему.

- Всегда рады видеть вас в нашем отеле. - Он улыбнулся, протянул чек и махнул рукой в сторону кассы. Я еще раз поблагодарил его и, получив через несколько секунд деньги, присоединил их к остальной сумме.

Бережно неся сумку, где лежали наличные, коробка с медиками и училками, а также одежда, я шел по городу в юго-западном направлении, с каждым шагом все больше удаляясь от Будайина и района дорогих фешенебельных магазинов у бульвара Иль-Джамил.

Вскоре я стоял в самом центре бедняцкого квартала, где живут одни нищие феллахи. Узкие петляющие улочки, маленькие низкие дома с плоскими крышами и облупившимися стенами; окна закрыты ставнями или тонкими деревянными решетками.

Некоторые здания кое-как отремонтированы, их обитатели пытались даже посадить кусты или еще что-то в иссохшей земле возле стен. Другие, казалось, давно уже пустуют: зияющие провалы окон, полусорванные ставни раскачиваются, едва держась на ржавых гвоздях, словно вывалившийся язык голодной, усталой собаки. Я выбрал довольно аккуратный домик и постучал в дверь. Несколько минут пришлось подождать. Наконец выглянул высоченный мускулистый мужчина с пышной черной бородой и уставился на меня, подозрительно прищурившись; изо рта торчала щепка, которую он использовал вместо жвачки. Хозяин ждал, когда пришелец скажет, что ему нужно.

Без всякой уверенности в успехе я приступил к изложению своей легенды:

- Я был брошен здесь, в незнакомом городе, подлыми компаньонами. Они похитили все товары и деньги. Во имя Всевышнего и его Пророка, да благословит его Аллах и да приветствует, прошу тебя оказать гостеприимство.

- Понятно, - мрачно произнес мужчина. - Этот дом закрыт для чужих.

- Я не доставлю никакого беспокойства. Я...

- Советую тебе просить о ночлеге тех, чье гостеприимство основано на благополучии. Люди говорят: здесь живут семьи, где всегда есть в избытке еда для домашних, для собак и гостей, подобных тебе. Что касается меня, то, заработав на хлеб и горсть бобов для жены и четырех детей, я считаю день удачным.

Я понял, на что он намекает.

- Конечно, ты не хочешь затруднений для своей семьи. Проклятые лжедрузья, ограбившие меня, не знали, что я всегда ношу в сумке немного денег. Они, урча от жадности, схватили то, что лежало на виду, но у меня осталось достаточно средств, чтобы прожить день-два в этом городе, пока я не смогу вернуться и потребовать законного возмещения убытков.

Хозяин молча смотрел на меня; словами его не убедишь, нужна маленькая демонстрация.

Я дернул молнию и открыл сумку; под его внимательным взглядом неторопливо порылся в одежде - рубашках, носках, штанах, засунул руку поглубже и извлек банкноту.