- Как странно иногда складывается судьба, да, Одран?

- Угу. Когда состришь в следующий раз, напомни, чтобы я посмеялся дважды, - расквитался с ним я. - Расскажи, что ты знаешь о нем.

- О ком? О Богатыреве или о его отпрыске?

- Да все равно, можешь о том и о другом. Мне известно только, что какой-то коротышка попросил найти его сына. Сегодня просыпаюсь, а он сам и объект поисков - мертвы.

- Ему надо было обратиться к нам.

- Там, откуда он родом, есть вековая традиция - не ходить в полицию. Я имею в виду - добровольно.

Оккинг подумал над этим и решил не комментировать.

- Сочувствую: потерял возможность заработать, - сказал он, симулируя соболезнование. - Богатырев, похоже, был политическим представителем Вячеслава, царя Украины и Белоруссии. Его сынок ставил в неловкое положение белорусскую дипломатию. Все эти суетливые русы из кожи вон лезут, чтобы убедить мир в своей надежности, а сын Богатырева вечно попадал в скандальные истории. Папе следовало оставить его дома, и тогда оба были бы живы и здоровы.

- Возможно. Как умер парень? Оккинг замешкался; наверное, выводил данные на дисплей, чтобы ничего не пропустить.

- Тут только отмечено, что погиб в автокатастрофе. Повернул в неположенном месте, столкнулся с грузовиком, водителю которого обвинения не предъявлялось. У сынка не было удостоверения личности, и он сидел за рулем угнанной машины. Тело год продержали в нашем морге, но за ним Никто не пришел. Потом... ...потом его потроха продали за гроши.

- Я вижу, ты хочешь поучаствовать в расследовании, Марид. Напрасно. Найти этого маньяка Бонда - дело полиции.

- Ясно. - Я поморщился: во рту пахло паленой шерстью.

- Буду иметь тебя в виду, - пообещал Оккинг. - Может, найдется какое-нибудь дельце.

- Если увижу того модика, упакую его как следует и подкину к дверям твоего кабинета.

- Ну, конечно, крошка. - Резкий щелчок. Оккинг повесил трубку.

- Мы все - большая дружная семья, это ты верно сказал, - пробормотал я тихо. Потом осторожно опустил голову на подушку, хотя знал, что заснуть уже не смогу. Просто лежал и созерцал отслоившуюся краску на потолке. Надеюсь, хотя бы на этой неделе она не свалится мне на голову.

- Кто звонил? Оккинг? - прошептала Ясмин. Она все еще лежала спиной ко мне, свернувшись калачиком, зажав руки между колен.

- Ага. Спи.

Но она и так уже спала. Я раскинулся на кровати, время от времени скреб в затылке, лелея надежду, что мои треугольные пилюльки подействуют раньше, чем я окончательно поддамся чувству, естественному после вчерашних событий. Я скатился с кровати и встал. В висках здорово стучало, несколько минут назад этого не было. После сеанса дружеской вивисекции, устроенного мне Оккингом прошедшей ночью, я принялся странствовать по улице, опустошая запасы спиртного во всех заведениях на своем пути. В процессе этого бродяжничества я, очевидно, натолкнулся на Ясмин, если она сегодня лежит рядом со мной. Убийственный факт.

Я направил свое исстрадавшееся тело в ванную. Стоял под душем, пока не иссякла горячая вода. Пилюльки еще не начали действовать. Потом наскоро вытерся, ломая голову, как лучше поступить: то ли проглотить еще один треугольничек, то ли смириться с потерянным днем, плюнуть на все и залечь в постель. Взглянул на свое отражение в зеркале: ужасный вид, но зеркало всегда иcкажает, ничего особенного. Меня поддерживала лишь тайная уверенность, что на самом деле моя физиономия гораздо симпатичнее. Я почистил зубы, и это избавило меня от отвратительного привкуса во рту. Ободренный, я начал было даже причесываться, но на это сил уже не хватило. В конце концов отправился в свою комнату, натянул джинсы и выбрал свежую рубашку.

На розыски ботинок ушло минут десять. Они почему-то валялись под одежками Ясмин. Так, теперь я экипирован. Если бы начали отрабатывать затраченные на них деньги проклятые треугольники, я готов был бы выйти в мир.