Иветта Александровна стояла под фонарем в круге света и выглядела мгновенно постаревшей и растерянной.

– Смотрите, что я нашла в почтовом ящике! – объявила старушка и предъявила гостям белый конверт, на котором вместо адреса были написаны два слова: «Борис Биркин».

– Это от Бори! – воскликнула Иветта и всхлипнула. – Подумать только, письмо с того света!

– Вскрывайте скорее, я вся дрожу! – Лина почувствовала, как по спине побежали противные мурашки, обычно не предвещавшие ничего хорошего.

Старушке передалось волнение Лины, она разорвала дрожащими узловатыми пальцами конверт и стала читать:

«Дорогая Иветта! Возможно, с возрастом я стал слишком мнительным, но затея, в которую я из любопытства ввязался, с каждым днем представляется все более опасной. Теперь по порядку. Я купил путевку на литературный семинар, который проходит недалеко от тебя, здесь же, в Дуделкино. Захотелось узнать, в чем секрет удачливых молодых писателей и как им удается получать приличный гонорар в то время, как нам, старым хрычам, за сочинения давно не платят. На семинаре я случайно сделал открытие. Владик Волков, которого ты, наверное, помнишь по нашим детским играм, решил примерить на себя чужую судьбу и для этого поменял имя, фамилию и биографию. Для чего? Зачем? Ответа на этот вопрос я не знаю, но уверен: мы стоим на пороге грандиозного обмана. Вчера я встретил Владика на территории пансионата, открыл ему объятия, однако он почему-то сделал вид, что меня не узнал. Резко развернулся и пошел прочь. Я попытался его остановить и задать пару вопросов, но Волков послал меня по известному адресу и сбежал. Почему-то теперь мне кажется, что не стоило его окликать и вообще лезть к нему со своими приветствиями. У Владика была в детстве кличка Волчок, и не только из-за фамилии. Он так взглянул на меня вчера своими желтыми волчьими глазами, что я до сих пор не могу прийти в себя. Сказать, что Волчок был не рад нашей встрече, значит ничего не сказать.

Дорогая Иветта, не стану долго объяснять, почему я не могу лично передать тебе это письмо. Попрошу кого-нибудь из местных, работающих во «Вдохновении», кинуть его тебе в почтовый ящик. Наверное, к старости я стал мнительным, но мне захотелось, чтобы на всякий случай ты знала о моей встрече с Волчком. Так мне будет спокойнее.

Надеюсь, когда семинар закончится, мы прогуляемся с тобой на наше дуделкинское кладбище. Хочу навестить могилы родителей, твоего Артема, а заодно бабушки и дедушки Владика. Я поминаю их всех только добром.

Обнимаю.

Твой Боря Биркин».

– Вы можете отдать нам это письмо? С возвратом, разумеется, – попросила Лина. Вместо ответа Коромыслова протянула ей разорванный конверт и листок, исписанный мелким почерком.

– Иветта Александровна, вы готовы составить нам компанию и прогуляться завтра на дуделкинское кладбище? Хочется рассмотреть один памятник подробнее, при дневном свете.

– Вы еще спрашиваете! – бодро отозвалась хозяйка. Прогуляемся, а потом допьем коньяк. Попробую за ночь догадаться, для чего Борясик решил сходить со мной «в обитель вечного покоя».

Лина запихнула письмо Биркина в рюкзак, они второй раз простились с хозяйкой и отправились в обратный путь.

Место писателя – в баре

– Давай зайдем ненадолго, выпьем водички или сока, а то после кофе и коньяка во рту пересохло, – предложила Лина. – Заодно проверим, все ли писатели живы.

Башмачков не рассмеялся сомнительной шутке и взглянул на Лину с осуждением, словно она рассказала анекдот на похоронах.

– Ладно, не закипай! – Лина дотронулась до руки Башмачкова и виновато заглянула ему в глаза. – Ты что, не понял: здесь и вправду может случиться всякое.