— Как я, да?

В глазах Франциски была такая укоризна, что он поспешил подправить то впечатление, которое произвел на нее своими словами.

— Вы другая, разумеется.

— А ваша жена часто приезжает? — Франциска задала свой вопрос и тут же пожалела об этом, ибо ей показалось, что это может вновь пробудить его неудовольствие.

Макс действительно отреагировал на этот вопрос не совсем обычно. Он отвернулся в сторону и долго молчал, прежде чем наконец ответил:

— Нет… Мне следовало объяснить это раньше. Моя жена… умерла.

— О!.. — Франциска не нашлась, что сказать. Ей и в голову не могло прийти… — Простите ради Бога! Вам тяжко пришлось, наверное?..

— Да, прошлый год был… мрачным, — согласился Фэйртон и вновь погрузился в молчание.

Он не стал ничего объяснять, и Франциска поняла, какую опасную тему задела своим вопросом. Она напомнила ему, судя по всему, о трагедии и болезни.

— Я дура… — тихо проговорила Франциска.

— Нет, нет… Вы же не знали. Я уже переболел этим.

— Давайте вернемся и вымоем посуду, — предложила девушка.

На обратном пути к дому они едва перекинулись парой слов. Они убрали все со стола и вместе вымыли и вытерли тарелки.

Франциску не могла не восхитить устроенность и простота быта Макса Фэйртона.

— Впрочем, любая женщина могла бы сойти от этого с ума.

— Почему? — Макс постепенно выходил из депрессии, в которую его ввергнул бестактный вопрос Франциски. — Все, что нужно, всегда под рукой.

— Да, вы правы. Только я, например, консервы держу отдельно от всех продуктов. Для каждого вида — своя полка. Впрочем, у вас тоже по-своему аккуратно. Где вы берете питьевую воду?

— Дважды в неделю ее доставляют с материка. С хозяйством своим я справляюсь неплохо. — Макс подтолкнул девушку к двери. — Смотрите, какой вид! Можете вы представить себе что-нибудь более прекрасное?

Он ненавязчиво положил свою руку на ее плечо. Они стояли у двери и смотрели на спокойное море и удаленную береговую линию, сверкающую огнями, с освещенной таинственным светом розовато-лиловой лентой пляжей. Нижние слои облаков также были окрашены в розовые тона, и в них скользили золотистые тени, а последние лучи заходящего солнца придавали всему пейзажу волшебное великолепие.

Остров тем временем погружался в какую-то зловещую дымку, идущую с моря. Они чувствовали себя крохотными существами, светлячками посреди этой властной тьмы.

Франциска вздрогнула и отвернулась. Ею овладело чувство острого одиночества, которое усиливалось с каждой минутой. Она тайком с любопытством взглянула на Макса, стоящего рядом. Интересно, он еще надеется на то, что ее вывезут с острова до ночи?

Но, видимо, он уже не надеялся на это, так как повернулся к дому и сделал ей приглашающий жест.

— Вы можете занять сегодня мою спальню, Франциска.

— Благодарю вас. — В синих глазах девушки вдруг еще раз сверкнуло сомнение. — Макс… Это ничего, что я остаюсь? Я и в самом деле не в силах плыть сегодня обратно. Это может стоить мне жизни.

Их дружеское расположение друг к другу, на ее взгляд, уже давало ей право на такие слова.

Фэйртон вошел в дом, бросив через плечо:

— Ничего, ничего. Оставайтесь. Здесь вы будете в безопасности. Хорошенько выспитесь и приготовитесь к завтрашнему дню.

— Мне очень жаль, что я испортила вам вечер… Вы бы без меня написали очередную главу, да?

Франциска говорила так жалобно, что Макс не смог удержаться от улыбки.