Огромный пазл. И никаких чувств.

Вдруг телефон завибрировал.

ОМГ, ты жива! Мы безумно за тебя волновались. В больнице пробыли всего день, теперь всё опять хорошо. Школа – отстой, у Тима неприятности. Скучаю, хохо!

Я перечитала сообщение Эллы раз пять, но ничего не изменилось. У меня столько вопросов, что почти больно, у нее – ни одного. Да как такое возможно? А Йонас почему не пишет? Почему не звонит и почему у меня нет ни малейшего желания сделать это самой?

Губы задрожали. Я убрала телефон, сделала несколько глубоких вдохов, чтобы справиться с нахлынувшей тревогой. Снова подняв взгляд на доску, я внимательно рассмотрела снимки.

И представила, что эти запечатленные мгновения были по-настоящему счастливыми.

Просто представила…

Сердце забилось быстрее. Я впилась пальцами в ткань тренировочных штанов.

Вывод такой: запечатленные мгновения значили очень многое, ведь тогда я была счастлива, однако… Я не помнила то чувство. В памяти воскресали очевидные вещи – движения, последовательность, действия. Воспоминания об этом переполняли меня, но их было недостаточно… Проклятье!

Со вздохом я спрятала лицо в ладонях. Никаких чувств. Никаких эмоций не сохранилось. Никакого личного мнения или точки зрения. «Все будет хорошо», – думала я в больнице. Теперь же казалось, что та надежда была ложной. Иногда что-то ломается или заживает совсем не так, как мы того ожидаем.

На секунду я поверила, что моя жизнь стала или становится прежней. Это не так. И ошибкой было думать, что мне незачем просить кого-то о помощи.

Помощь очень нужна. Нужен человек, с которым я смогу все обсудить. Единственный, кто приходил на ум, – это Сэм. Единственный, кому я хотела бы рассказать обо всем…

7

Сэм

Lewis Capaldi – Lost On You

Ну и погодка! Мерзкая слякоть и холод. Капли дождя стекали по шее – отправляясь в путь, я неаккуратно заправил под куртку шарф. Джинсы промокли насквозь, про старые ботинки и говорить нечего. Хорошо хоть, что нет ледяного дождя и снега. Во всем надо искать плюсы.

В гараже я высушил старым папиным полотенцем шлем и положил его на сиденье, которое затем тоже хорошенько протер. Из носа текло, я постоянно шмыгал. Руки окоченели. Я забыл перчатки на кухонном столе, но возвращаться за ними не стал, потому что время поджимало. Понадеялся, что через два часа дождь перестанет. Или будет не таким сильным. Самым главным для меня было не опоздать к Киану и Лили.

Готово. Убрав полотенце, я вышел из гаража и по лестнице поднялся в дом. По дороге услышал, как дедушка громко ворчит. «В один прекрасный день мама вышвырнет его в окно» – так сказал на прошлой неделе папа. Ему их перебранки казались невероятно забавными, потому что у этих двоих очень много общего. Мама так не считала и твердила, что пошла в бабушку. Та, к сожалению, умерла от инфаркта полгода назад, поэтому заботиться о дедушке стало некому. Теперь он переехал к нам: кресло-каталка, громкий голос и упрямая голова.

По-моему, круто.

– Ради бога! Лора, я еще не сыграл в ящик! Но это случится очень скоро, если ты и дальше будешь пичкать меня высушенными мертвыми овощами.

– Брокколи не высушенные и не мертвые, – огрызнулась мама.

– Да не в брокколи дело! – завопил дедушка.

Посмеиваясь, я закрыл дверь и направился в столовую, откуда доносился тяжелый запах чего-то горелого.

Дедушку понять можно, мама та еще повариха. С тех пор как дедушка поселился у нас, она не оставляет попыток приготовить что-нибудь съедобное – и всегда безуспешно.