— Да распишись ты! — Поставив задрожавшей вдруг рукой подпись, он облапил майоршу и громко чмокнул ее в щеку. На этот раз опешила она. И неизвестно чем бы все кончилось, если бы он не крикнул восторженно:

— Вы самая прекрасная женщина планеты! И вам я обещаю неделю после освобождения не совершать преступлений!

Мать Волошина с закрытым марлей ветром вошла в дом; Услышав из комнаты сочный храп, горько вздохнула и прошла на кухню. Поставила ведро на лавку. Вымыла руки и стала процеживать молоко.

— Мам, — раздался за ее спиной сиплый голос, — дай стаканчик само…

— Нет самогону, — не оборачиваясь, сердито ответила она.

— Как нет? — попытался возмутиться Волошин.

— Так! — гневно повернулась к нему мать. — Хватит пить, Митрий! Ты глянь, на. кого похож стал! Ты за эти дни, как Васька-горбун сделался! — Дмитрий, что-то пробурчав, вернулся в комнату. Сравнение с Васькой, известным, вконец опустившимся деревенским пьяницей, обидело Волошина.

— Это чем же я тебе напоминаю Ваську-то? — громко спросил он. — Он всю жизнь пил, а я…

— Ты тоже лакаешь неделю! — громыхнув ведром, сердито отозвалась мать.

— Как ты можешь так говорить?!<style name="BodytextItalic3"> Я</style> только что похоронил жену и дочь! Их убили! А ты…

— Митрий, — мягко проговорила мать, — я знаю, как ты любил Сашу и Зину. И понимаю, как тебе плохо. Но вином горя не зальешь. Сопьешься и все. Ты забросил пчел, квартиру. Посмотри, на кого ты стал похож! — снова рассердилась она, — Вся деревня говорит — пропал, мол, Митька! Ведь молодой, здоровый мужик! И все я виноватая, — упрекнула она себя. — Просидел возле моей юбки. В институте учился, у сестры моей жил. Потом тебя, дурака, от армии спасла. Ведь говорил отец твой покойный: случись чего, и пропал Митька!

— Да я не знаю! — закричал Волошин. — Пойми, мать! Просто не знаю, как жить! Как я войду в квартиру, в пустую квартиру, в которой все, все напоминает о Саше! И наклеенные обои, и мебель, которую покупала и расставляла она! Как я буду спать постели и не слышать, не чувствовать ее дыхания?! Как я могу все это вынести?!

— Ты лучше поплачь, Митрий, — с участием проговорила она, — но пить более не смей. Ведь Саша не любила, когда ты выпивал. А она сейчас там, и ее душа покоя не находит — Она прижала к груди голову сына.

— Мама, — прошептал он, — плохо мне, очень плохо. — Загрубевшей от деревенской работы, но самой мягкой для сына ладонью она погладила его по волосам.

— Живи у меня, Митрий, — вздохнула она, — пока в себя не придешь. Продай квартиру со всей мебелью. Пчел продай. Вон дядя Степан и цену хорошую дает.

— Продам, — всхлипнув, прошептал он. — Ведь на ульях кровь Саши и Зины. Продам.

— Что вы сказали? — Адам привстал со стула.

— То, что слышал, — грубовато проговорил дородный пожилой мужчина в золотых очках.

— Не может быть, лихорадочно соображая, что делать, просто ради того, чтобы не молчать пробормотал угреватый.

— А чего это ты так удивился? — фыркнул его собеседник. — Или чует кошка, чье мясо съела?

— Константин Федорович, — умоляюще посмотрел на него Богунчик, — мне необходимо срочно связаться с Иваном Степановичем!

— А не боишься, что услышит кто-то? Ведь говорить-то будешь о…

— Я знаю, как сказать, — торопливо проговорил Адам.