|
Вокруг царила суета. Убирали завалы. Убирали трупы. Таскали раненых. Собирали гильзы и оружие. — Вовремя мы смотались от танков а, Варяг? — устало произнес чумазый Илья. — Угу, — простонал лежавший на плите Яхонтов. — Ему совсем худо? — озабоченно спросил Сквернослов. — Да ерунда. Оклемается скоро, — махнул рукой Людоед. — У меня четыре контузии и ничего. Как живой. А у него легкая форма. — Четыре контузии? — пробормотал Варяг, — По тебе заметно, Людоед. — Я же говорю что с ним все в порядке. Вячеслав кивнул и принялся усердно ковыряться в носу. После взрыва танка у него обильно шла носом кровь. И теперь он занимался извлечением из ноздрей кровавых соплей. — Ого, как это там поместилось? — тихо воскликнул он, глядя на то, что налипло на его палец. — Славик прекрати, это отвратительно. — Поморщился Николай. — Тебе уже тридцать, а ведешь себя как… — Брось, Колян. Мне было десять, когда все случилось. А тем летним днем все наше летоисчисление закончилось. — И все равно… — Перестань, брат. Неужто это отвратительнее того что мы тут делали? Черт… Доковырялся… Опять кровь пошла… — Ложись, — сказал ему Крест, — Тут холодно. Сейчас пройдет. — Эй!!! — к ним подошел патруль из трех бойцов. Старший, с черной бородой сурово взглянул на них. — И какого черта вы тут сидите? Почему не работаете как все? — А мы художники не местные, — пробубнил Варяг. — Нам мне положено. — Это кем не положено? А ну встать когда с вами старший патруля разговаривает?! Поднялся один лишь Васнецов. Но не выполняя приказ, а для того чтобы на шаг приблизится к этому бородачу и бросить не него презрительный взгляд. Стало очень противно видеть их снова в таком бравом виде. Но он хорошо помнил того бойца, что прятался в ящиках и плакал. Помнил ту неразбериху среди местных и халатность постового дяди Пети, что прозевал сани с бомбой. Он помнил, как в атаку поднимал все это огребье не местный, такой вот бравый патрульный, а чужой здесь Варяг. Как горел в танке Людоед… — Завали свое хлебало! — зашипел на него Васнецов. Лицо старшего вытянулось. Двое его подручных удивленно переглянулись. Бородач выхватил из кобуры пистолет и ткнул его Николаю в грудь. — Что ты сказал недоносок? Николай опустил взгляд. Посмотрел на пистолет. Почувствовал как накатывается волна страха но он мысленно схватил этот страх руками и разорвал как лицо того вандала. Затем вперил свой взгляд в глаза патрульного. — Слышь, дядя, в меня снайперы стреляли. В меня гранатометчики стреляли. В меня целились сотни стволов. А я голыми руками ваших врагов рвал, защищая этот Вавилон. Ты думаешь своей херней меня напугать? Ты мне скажи-ка, дядя, какого хрена у вас постовые спят на посту? Почему я первый заметил нападение вандалов? Почему я первый принял бой? Почему пока ваши перцы гадили от страха по углам, только мои товарищи додумались выкатить танк на перекресток и драться так, слово тут их дом и их семьи? И ты теперь что-то нам еще предъявляешь? — Да кстати! — теперь поднялся Людоед и хлопнул бородатого по плечу, — Блин, только ведь душ принял, — вздохнул он, проведя ладонью по своему лицу и глядя на почерневшую еще больше ладонь. — Ну да ладно. Вот еще один момент. Ваши лихие и бравые вояки устроили резню недавно в беззащитном селении вандалов, пока те орудовали где-то. Почему после этого вы не приняли никаких дополнительных мер для защиты? Ведь ваши не оставили вандалам другого выбора кроме как напасть на вашу богадельню. |
