Рано утром вельва собрала свои загадочные мешочки и берестяные туески, запрягла любимых олених и укатила. Даг приседал, крутился, подпрыгивал на одной ноге посреди заросшего дворика. Все никак не мог привыкнуть к долгожданной свободе. Нелюба копалась в кладовке, Юкса ушла доить олених.

— Зачем эти мешки? — Даг потянулся через плечо Нелюбы. Он потрогал влажную кожу и тут же отдернул руку. В надутом мешке что-то шевелилось!

— Лучше не трогай, там северные ветра, — хрипло рассмеялась Нелюба. — Ты разве не слышал, что Пиркке Две Горы лучше всех в Лапландии ловит ветра?

— Что она делает с ветрами? — Даг потихоньку освоился в кладовой. Он почти привык к шепчущим стонам, доносящимся из мешков. — Врешь ты мне, Нелюба. Нет никаких тут ветров! Мыши там, наверняка!

— Мир-то у них как… мир-то у них на три части, считай, поделен, во как, — зашептала Нелюба. — Верхушка есть, середина, это земля наша, и нижняя, упаси нас, пропасть. Вот меж: ними ветра-то какие дуют, наперекор ни за что не проскочишь. А Пиркке-то умеет ветер поймать, оттого ей миры другие и открыты.

— Давай тогда развяжем? — предложил Даг.

— А вот ужо тебе! — Нелюба перед самым его носом захлопнула дверь. — Разве хорошее дело — воровать, а?

— Я не вор, — покраснел Даг. — Я — викинг.

— Чего? Какой ты викинг? — хохотнула Нелюба. — Вот воротится хозяйка — сама те все покажет. А я тебя лучше на огород отведу, покуда земля стылая. Покажу, где чего сажать будем…

— Сажать? Огород?! Ну, нет! — помотал отросшими космами мальчик. — Я лучше убегу.

— Куды ж ты побежишь? Пиркке — она не злая, добрая она. Ладно, не хочешь огород — пошли лучше рябину с тобой пожжем, оно и веселее будет.

— Зачем жечь рябину? — Любопытство в душе Дага всегда пересиливало любую тоску. Нелюба, видимо, заметила это свойство и умело отвлекала парня от тяжелых переживаний.

— Так рябину завсегда жгут. Вот слушай. Если мы ее на огне открытом, в поле чистом пожжем, да смотреть будем, не моргая, то увидать можем своих суженых… — Балаболя, девушка собрала костерок из сухих палочек, наломала рябиновых веток и приготовилась гадать.

— Каких суженых? — насторожился Северянин. — Это ты о чем?

— Ой, ну глупая же я, — хлопнула себя по лбу Нелюба. — Это мне — суженого жениха увидать в дыму надо, а тебе — невестушку.

— Не надо мне никакой невестушки! — перепугался Даг. — Сама себе гадай, а меня не трогай!

— Как это — не надо невестушки? — округлила глаза Нелюба. — Ты что, в бобылях жизнь коротать будешь? А детушки как же? Все мужики женятся, и тебе придется.

— Не придется, — уверенно рубанул Даг. — Мне жена не нужна. Ты глупая, ничего не понимаешь. Я скоро стану херсиром, я поведу корабли на саксов! Я стану самым главным йомсвикингом.

— Кем станешь? — прыснула Нелюба, прикрыв рот ладошкой. — Йос?.. киком?

Даг свирепо поглядел на девушку, а потом сам расхохотался.

— Гляди да запоминай, — терпеливо говорила Нелюба, показывая Дагу тропки к оленьим стойбищам, к ручью, к смешному маленькому огороду. — Тут тебе не дома, тут надо свою правь блюсти. Вот, к примеру, глянь — лягушонок!

— Ну и что? — Даг занес ногу.