— Нет, Изолт, это слишком рискованно. Ты слишком похожа на Изабо, а, похоже, несмотря на все мои предостережения, Изабо широко прославилась в этих краях. Тебе придется остаться здесь и позаботиться о Бачи.

— Я не останусь, — заявила Изолт.

— Не будь идиоткой, — отрезала колдунья. — И не думай, что ты сможешь незаметно следовать за мной. Я почувствую это, Изолт. Поклянись, что поступишь так, как я скажу.

— Я пойду с тобой.

— Нет, не пойдешь.

— Пойду.

— Не пойдешь.

— Пойду.

— Нет, Изолт. Ты останешься здесь.

Каким-то образом оказалось, что она, Изолт Воительница со Шрамом, осталась в лагере, точно малое дитя или калека. При этой мысли ее взгляд невольно скользнул по Бачи. По его лицу было видно, что он прочитал ее мысли.

Чтобы справится с разочарованием, Изолт отправилась на охоту как только Мегэн скрылась за гребнем холма. Бачи, едва способный ходить из-за своих изуродованных ног, молча сидел у пруда, бросая камешки в его темную глубину. Изолт вяло подумала, как он может сидеть на одном месте, но вскоре забыла обо всем, полностью отдавшись охоте. Когда она, довольная и раскрасневшаяся, вернулась с двумя кроликами, привязанными к поясу, он, глянув на нее исподлобья, заметил:

— Наказание за браконьерство в этих краях — порка.

— Меня не поймают, — невозмутимо ответила Изолт, собирая хворост для костра.

— Не думаю, что стоит разводить костер рядом с городом.

— Моего костра никто не заметит, — отрезала Изолт. И в самом деле — собранный ею хворост почти не давал дыма, над угольями виднелось лишь слабое мерцание.

Бачи, фыркнув от отвращения, поднялся на ноги и заковылял прочь, Изолт улыбнулась, ловко освежевала и выпотрошила кроликов и, насадив их на ореховые прутья, повесила над огнем. Из леса наплывали фиолетовые сумерки, в небе догорали последние отсветы заката. Изолт с наслаждением потянулась, чувствуя, как ноют натруженные мышцы, и жадно посмотрела на пруд. Через секунду она скинула с себя одежду и вошла в воду, радуясь ощущению прохлады на разгоряченной коже. Из всего нового, что она узнала за последние несколько недель, это было самым приятным. Никто из клана не мог даже мечтать о том, чтобы окунуться в воду, — на Хребте Мира достаточно было трех минут в воде, чтобы остановилось сердце. Здесь же вода была нежной, как шелк, и Изолт поняла, какое это удовольствие — быть по-настоящему чистой.

Смыв с себя пот, грязь и кроличью кровь, Изолт легла на спину и стала смотреть в небо, на котором одна за другой загорались звезды. Ее острый слух уловил неуклюжие шаги ковылявшего в кустах Бачи, но она не обратила на него внимания, наслаждаясь прикосновениями воды к разгоряченной коже. Лишь когда его шарканье затихло, она встала и пустилась на поиски, вспомнив, что Мегэн поручила ей охранять его.

Он стоял под одним из деревьев, пожирая ее глазами. Его взгляд был одновременно злым и тоскливым, жалким и ликующим. Впервые в жизни Изолт по-настоящему ощутила свое тело. Собственные руки показались ей тяжелыми и неуклюжими. Не зная, куда их деть, она сорвала тростину и начала мять ее пальцами, не отводя от него глаз. На миг ей показалось, что Бачи сейчас бросится к ней; потом, выругавшись, он круто развернулся и заковылял в кусты. Изолт выбралась из воды, оделась и поправила вертел с кроликами, продолжая гадать, что значило это выражение на его лице. Ей приходилось видеть желание на лицах других людей, но оно никогда не было направлено на нее. Ее считали уродливой за белую кожу и осыпавшие ее веснушки.