– Он сильно порезал тебя?

 – Не слишком сильно. Но думаю, мне лучше сесть.

 Майкл, скользя по стене, опустился на кирпичи. Мэгги поддерживала его за один локоть, а Конор за другой. Усевшись, Майкл почувствовал, что его кидает в жар. Он попытался расстегнуть пальто, но от этого бок пронзила сильная боль. Он как бы со стороны услышал собственный стон.

 Мэгги опустилась рядом с ним на колени и взяла его за руку.

 – Просто царапина. Плюс легкий шок.

 Девушка сжала его руку.

 – Со мной все в порядке, Мэгги, – сказал Майкл. – Просто немного жарко.

 Он нагнулся вперед, и девушка помогла ему стащить пальто с плеч.

 – Выглядит намного страшнее, чем на самом деле. А вот полицейского ранили серьезно. – Он оглянулся, пытаясь отыскать глазами полицейского, которого ранил Коко. – А где же он?

 – Его уже давно унесли.

 – Он мог идти?

 – Он был на носилках, – ответила Мэгги. – Не хочешь перебраться в “скорую”? Там стоит еще одна.

 С лестницы послышался тяжелый топот сапог.

 Через секунду два полицейских вынесли из здания Гарри Биверса. Половина головы Гарри была обернута белой тряпкой и выглядел он как жертва жестокой уличной потасовки. Биверс не мог идти сам, он как бы висел между двумя полицейскими.

 – Где он? – спросил Гарри срывающимся голосом, в котором слышалась боль.

 Майкл подумал, что он говорит о Коко и улыбнулся – что ж, Гарри имел право задать этот вопрос.

 – Где этот ублюдок?

 Напряженные несчастные глаза Гарри Биверса остановились, однако, на Майкле. В них читалась горечь.

 – Ублюдок! – повторил Биверс. – Это ты все просрал. Что, по-твоему, ты пытался там сделать. Добиться того, чтобы всех убили?

 Он попытался даже, как ни трудно было в это поверить, освободиться от полицейских и подойти к Майклу.

 – Почему ты думаешь, что можно все свалить на меня? Ты все испортил, Пул, ты все испортил. Он был почти у меня в руках, а ты дал ему убежать.

 Пул перестал обращать внимание на вопли Гарри. В дверях появились Далтон и еще один полицейский, которые тащили Тима Андерхилла. Лицо Тима было синим, зубы стучали так, что можно было почти что слышать это. Половина свитера его была разрезана, и всю левую часть тела заливала кровь – совсем как у Майкла. Он выглядел так, будто кто-то пытался разрезать его тело пополам.

 – Что ж, Майкл, – пробормотал он, когда его проносили в дверь.

 – Что ж, Тимоти, – отозвался Майкл. – Почему ты не издал ни звука там, пока Денглер стаскивал с тебя одежду?

 – Посадите меня рядом с Пулом, – сказал Андерхилл, и Далтон вместе с другим полицейским аккуратно пронесли его через двор и опустили на кирпичи. Другой полицейский, которому подал знак Далтон, подбежал к ним с улицы, неся в руках одеяло, которое он обернул вокруг широких плеч Андерхилла.

 – Он завязал мне что-то вокруг рта, – сказал Тим. – Я думаю, это была рубашка Биверса. На старом добром Гарри была рубашка, когда его вынесли?

 – Не могу сказать.

 Через арку во двор вбежал лейтенант Мэрфи. Оба раненых подняли на него глаза. Лицо лейтенанта по-прежнему было красным, но не столько от гнева, сколько от долгого бега – типичное ирландское лицо, как подумал Пул. К тому времени, как Мэрфи исполнится шестьдесят, оно всегда будет именно такого цвета. Когда детектив увидел лежащих на земле Пула и Андерхилла, он закрыл глаза, и рот его превратился в безгубую прямую линию.