|
Зрители уселись поудобнее в своих креслах, приготовившись смотреть и слушать. Маленький оркестр заиграл вступление. Пронзительно вскрикнули гобои, начиная фаустовскую тему. Действие происходило в городе Виттенберге, в прошлом веке. Декорации выглядели достаточно натурально - для своего времени, конечно: плотникам, в распоряжении которых были лишь грубые доски, топор и молоток, было куда как далеко до искусства театральных машинистов XVIII столетия, творивших чудеса при помощи поворотного круга и сложнейших механизмов. Сцену портила лишь покосившаяся сторожевая башня Дрейкен, где Фаусту должен был явиться Дух Земли, - казалось, она была готова рухнуть посреди действия. Занавес поднялся, и тотчас же кашель сотен гортаней и шарканье сотен ног заглушили звуки музыки. В современном театре, где проходы между рядами покрыты ковровыми дорожками, а ноги зрителей обуты в изящные туфли, трудно услышать что-либо подобное; но в ту далекую эпоху полы покрывал лишь толстый слой апельсиновых корок, ореховой скорлупы и прочего мусора, башмаки были грубыми, а публика не отличалась вежливостью и изысканностью манер. Это была толпа, жаждущая удовольствий и развлечений и готовая платить за них любую цену. Как только трубы возвестили о начале представления, Мак и Маргарита начали искать свои места в партере; они пробрались через длинный ряд кресел, поминутно извиняясь перед теми, кого им пришлось потревожить. Мак едва дышал - он опасался, как бы чего не случилось с волшебным зеркалом, уложенным в мягкий замшевый футляр. Крепко прижимая к себе драгоценную ношу, он уселся в кресло и вытянул шею, чтобы лучше видеть то, что происходило на сцене. Маргарита сидела как на иголках - она в первый раз попала на спектакль, и все вокруг казалось ей новым и необычным. Возбужденно хихикая, она повернулась к своему спутнику и дернула его за рукав: - Ой, я никогда в жизни не видела настоящих пьес! На что это похоже?.. Бывало, мы с подружками соберемся вместе и начнем рассказывать всякие истории. Здесь тоже так будет? - Да, что-то в этом роде, - рассеянно ответил Мак. - Только здесь актеры показывают нам то, что происходит. Они не рассказывают истории, а играют. - А иногда они делают и то, и другое, - раздался чей-то голос с заднего ряда. Мак оглянулся. Позади него сидел мужчина средних лет, хорошо сложенный и со здоровым румянцем на щеках. Маку показалось, что он где-то видел этого человека. Вглядываясь в умное, интеллигентное лицо с тонкими чертами, Мак встретил прямой, проницательный взгляд незнакомца - и вздрогнул, догадавшись, кто он. - Фауст!.. - воскликнул Мак. - Да, - ответил тот. - А ты - наглый самозванец! - Ш-ш, тише! - раздался недовольный голос с переднего ряда. - Представление уже началось. В это время на сцене Эдвард Аллейн шагнул вперед, сорвал с головы шляпу, взмахнул ею в воздухе и принял эффектную позу. - Я поговорю с вами позже, - сказал Мак Фаусту. - Ш-ш! - снова послышалось с переднего ряда. Хор уже закончил пролог. Эдвард Аллейн, облаченный в темно-красный стихарь с большим позолоченным крестом на груди, начал: "Во тьме ночной лишь Ориона свет...” - Нам не о чем разговаривать, - процедил Фауст сквозь зубы. Ты сейчас же уберешься отсюда прочь. Дальше действовать буду я! - Ни за что, - ответил Мак. |
