Теркеннер задумался, глядя то на мага, то на кольца.

– Ладно, разошлем, – сказал он наконец. – Полагаюсь на твою дальновидность, Олорин.

Двое скакунов, вороной и серый, мчали седоков на юг, без малейшего напряжения делая по три дня пути за день. Вороного звали Морлаймэ – Черная Тень, серого – Лалачаэ или Смеющееся Копыто – за легкую и четкую поступь, отзвук которой напоминал негромкий радостный смех. Быстрейший из быстрейших, он уступал в резвости разве что самому Нахару – скакуну валара Тулкаса, прозываемого Оромэ‑Охотником.

Всадники ехали бок о бок, привычно сливаясь со своими скакунами в легкой рысце. Встречный ветер отдувал их волосы назад, открывая прекрасные эльфийские лица. Одно – узкое и смуглокожее, с косо расходящимися бровями над темными глазами, с горбинкой у переносицы и тенью надменности, залегшей между бровей и в уголках губ, другое – чуть пошире и посветлее, с четким прямым носом и миндалевидными серыми глазами. Достоинство и самоуважение, светившиеся в них, легко можно было принять за надменность, и поверхностный взгляд, несомненно, отметил бы некоторое сходство в выражении обоих лиц. И даже от самого беглого взгляда не укрылось бы, что оба всадника были не из простых и отлично знали себе цену.

– Не пора ли мне наконец узнать, ради какого дела ты позвал меня с собой? – спросил сероглазый всадник. – И почему из‑за него была задержана рассылка колец?

– Да, – чуть помешкав, ответил темноглазый. – Тебе пора это узнать. Мы сделали три кольца для эльфов, семь для гномов и двенадцать для атани…

– Разве кольца для атани уже готовы? – удивленно воскликнул первый, перебив собеседника. – Ты же говорил, что их еще и не начинали!

– Я не ожидал, что их сделают так скоро, но недавно мне сообщили, что они уже готовы. В конце концов, даже если они и не удались с виду, неважно, как они выглядят. Важна магия, которую мы наложим на них. Я хочу сказать тебе, Келебримбер, что если мы остановимся на этом, вся затея мало чего будет стоить. Кольца дадут своим владельцам определенную власть и привлекательность, но главного мы не добьемся. Мы не добьемся единства. Для того, чтобы она заработала, нужно еще одно кольцо, которое объединит их – кольцо единства.

Некоторое время Келебримбер ехал молча, обдумывая эти слова.

– Если это так очевидно, почему же об этом ни слова не было сказано раньше? – спросил наконец он.

Саурон ответил быстро и уверенно, словно ответ был готов у него заранее:

– Я понял это в процессе работы над кольцами.

– Допустим, без этого кольца действительно нельзя обойтись. Но тогда его владелец получит бо льшую долю власти, чем остальные носители колец, вместе взятые. Разве не так?

– А как мы делали другие кольца? – напомнил Саурон. – Разве мы не придали эльфийским кольцам преобладание над всеми остальными, а гномьим – над кольцами атани? Неравенство было заложено в них раньше, а кольцо единства – это только логическое завершение общей идеи.

– Хорошо, пусть так. Но кто тогда наденет это единственное кольцо?

Саурон внимательно посмотрел на мастера, словно прощупывая его.

– А ты как думаешь?

– Я? – Келебримбер ненадолго задумался. – Ну, Гил‑Гэлад, наверное. Я не вижу никого достойнее.

– Вот как?! Неужели ты вправду так думаешь, Феанарэ?

В серых глазах мастера промелькнула тень улыбки.

– Ты еще помнишь, как меня зовут? Мое прозвище так прочно приклеилось ко мне, что я уже много столетий не слышал своего имени от посторонних.

– Так я хочу напомнить его тебе! Феанор – это «огненный дух», если ты вдруг забыл, а тебя зовут почти так же, как твоего покойного деда.

– Да, почти. Оно тоже означает «огненный дух», только в другом качестве.