Лалачаэ остановился у дуба, где жил правитель, и вдруг зашатался под всадником. Мастер едва успел соскочить на землю, как его скакун замертво свалился у подножия ствола. Жизнь мгновенно оставила измученное гонкой тело коня, не нашедшее сил даже на агонию.

Как бы ни предвидел Келебримбер это горестное мгновение, оно отозвалось в нем неожиданно‑резкой болью. И как бы он ни спешил к Теркеннеру – он остановился, чтобы проститься со своим верным скакуном.

«Прощай, Лалачаэ, – думал он, глядя в мертвые глаза своего коня. – Ты – первая жертва черного замысла, а сколько их еще предстоит впереди! Прощай, мой добрый друг – и прости меня. Ты должен понять меня, ведь я такой же, как ты. Я бессмертен – и я уязвим. Рано или поздно наступит день, когда и я вот так же упаду на полном скаку, выполняя свой нравственный долг. И тогда мы встретимся в чертогах Мандоса, мой добрый Лалачаэ – две честные тени, так и не позволившие себе ни мгновения передышки. Мы посмотрим друг другу в глаза – и снова будем вместе.»

Не обращая внимания на сбегающихся эльфов, Келебримбер помчался вверх по винтовой лестнице и даже не заметил, как оказался наверху. Это усилие было слишком ничтожно по сравнению с напряжением, в котором он пребывал во время скачки. Теркеннер был у себя на веранде, где проводил послеобеденное время в обществе старца, в котором мастер узнал Серого Странника.

Они были заняты беседой, но увидев вбежавшего мастера, разом замолчали и уставились на него. Келебримбер остановился перед Теркеннером, торопясь высказать все, что так боялся не довезти сюда.

– Теркен, нас предали… этот майар Саурон, – сбивчиво заговорил он. – Нужно уничтожить кольца, или все погибло! Где они, Теркен? Я должен сейчас же уничтожить их!

И Теркеннер, и его гость ошеломленно разглядывали Келебримбера, осунувшегося и бледного от волнения и усталости. Мастер, определенно, был не в себе.

– Почему ты сидишь, Теркен?! – спросил он таким тоном, словно тот спокойно смотрел на горящего в огне ребенка. – Скорее неси сюда кольца!

– Феанарэ, что с тобой? – потрясенно спросил правитель. – Ты хотя бы объясни нам с Олорином, почему такая горячка? В чем дело?

– Успокойся, Келебримбер, – сказал вслед за ним маг. – Ничего не нужно делать впопыхах – что бы ни случилось, у нас найдется немного времени для обсуждения.

– Не знаю, найдется ли, – затряс головой Келебримбер. – Он гнался за мной по пятам, и он сейчас невидим для обычных глаз. Только истинное зрение может разглядеть его. Я боюсь, что он проберется сюда и украдет эти кольца, пока мы не позаботились о безопасности.

– Сейчас мы о ней позаботимся. – Теркеннер позвонил в колокольчик и приказал поднявшейся на помост девушке позвать к нему начальника охраны. – Сядь, Феанарэ, и расскажи нам все по порядку.

Мастер заставил себя присесть на краешек кресла и горячечным голосом начал рассказывать все, что случилось с ним в Мордоре.

– Если бы я только мог подумать! – в раскаянии добавил он, увидев их нахмуренные, озабоченные лица. – Если бы я заподозрил хоть что‑то, я без труда догадался бы обо всем! Но я просто не знал – не знал, что такое бывает!

– Не переживай ты так, – заговорил наконец Олорин. – В любых обстоятельствах нужно иметь спокойную голову. Колец здесь нет, и следует еще разобраться, нужно ли их поскорее уничтожить – ведь кольца всевластья еще не было на свете, пока они лежали здесь. По всем законам магии замысел Саурона не заработает, если над кольцами не произвести некоторые совместные действия, которые свяжут их в единую цепь. Пока этого не случилось, они действуют порознь, и нам нечего бояться.

– Если только Саурон не успел что‑нибудь сделать с ними после их изготовления, – поправил его Келебримбер.