Ноэль улыбнулся. Хозяин проявлял непонятную настойчивость, в которой ощущалось нечто лихорадочное, отчаянное.

– Не думаю, что она продаст вам что‑то, месье Годар, но у нее есть еще одно кольцо моей бабушки.

– Неужели? – Глаза Жерара расширились.

– Да, – вмешалась Тамара. – С роскошным изумрудом. Вот такого размера. – Она показала пальцами.

– Вы непременно должны мне сказать, как связаться с вашей матерью.

– Ну конечно. – Ноэль вынул блокнот и маленький серебряный карандаш и стал писать адрес и телефон. – Уверен, она будет рада встретиться с вами, когда вы окажетесь в Нью‑Йорке.

– Это лето она проводит в городе?

Ноэль утвердительно кивнул, и лицо Жерара Годара осветила довольная улыбка.

Разговор переключился на другие темы, и наконец пришло время прощаться на ночь. Тамми и Ноэль хотели лечь спать пораньше, чтобы отдохнуть как следует перед завтрашней долгой поездкой. Они собирались взять в Каннах напрокат машину и ехать в Рим. Бригитта и Бернар намерены были отправиться на вечеринку, которая, по их утверждению, начиналась только после полуночи. Так вышло, что в гостиной остались лишь Жерар и его жена; они глядели друг на друга и думали каждый о своем.

– Ты опять за старое? – Она смотрела на него в мерцающем свете свечей, голос ее звучал резко и неприязненно. – Я видела, как ты разглядывал кольцо этой девчонки.

– Хороший экземпляр для галереи, а у ее свекрови есть и другие драгоценности. Я хочу слетать в Нью‑Йорк на днях.

– Что? – Мадам Годар подозрительно взглянула на мужа. – Зачем? Ты не говорил об этом раньше.

– Там один коллекционер продает чудного Ренуара. Хочу взглянуть на него, прежде чем участвовать в официальных торгах.

Она понимающе кивнула. Муж он, конечно, никакой, но дела галереи вел прекрасно, куда лучше, чем даже мог мечтать ее отец. Именно поэтому она даже позволила Жерару изменить название галереи и дать ей его собственное имя. Но разумеется, с самого первого дня их брак был браком по расчету; они взяли его к себе, дали ему дом, работу, искусствоведческое образование. Все это произошло после того, как во время войны она и отец сумели выбраться в Цюрих.

Там они и встретили Жерара. Когда война закончилась и можно было возвращаться в Париж, они взяли его с собой. К тому времени Жизель уже была беременна, и отец не дал Жерару никакого выбора. Но в результате тихий беженец обскакал двух хитрых парижан и достиг такого мастерства в своем деле, что галерея стала пользоваться небывалым успехом. Впрочем, Жизель не придавала этому особого значения. С ее точки зрения, их семья дала Жерару все – дом, преуспевание, деньги, а он использовал все средства только для своих поисков.

На самом же деле именно эти поиски и помогали Жерару держаться на плаву все эти годы.

Вот уже двадцать семь лет он разыскивал отца и сестру и уже давно понял, что никогда не найдет их. И все же он снова бросался на поиски каждый раз, когда мелькал очередной лучик надежды: кто‑то что‑то видел, или слышал, или помнил… Жерар ездил в Берлин раз шестьдесят. И все безрезультатно. Никакой зацепки. В глубине души Жерар понимал, что отец и сестра умерли. В любом другом случае он бы их отыскал или они нашли бы его. Его имя не так уж сильно изменилось. Герхард фон Готхард стал Жераром Годаром. Ведь после войны носить немецкое имя во Франции означало навлекать на себя ненависть, оскорбления, гнев, даже побои. Долго выносить подобную жизнь Герхард не смог. Старику пришло в голову изменить имя юноши, и по тем временам это было весьма мудрое решение.