|
Движения ее приобрели уверенность, поступь – властность. Она привыкла всем здесь распоряжаться, делать все по‑своему. Что ж, в своем дрезденском доме Манфред чувствовал себя точно так же. Его особняк был ненамного меньше этого, а слуг, пожалуй, там имелось и побольше. Дом когда‑то принадлежал тестю фон Триппа, а когда тот через два года после замужества дочери умер, молодая семья вступила во владение особняком. Прекрасное дополнение к родовому замку, который Манфред должен был унаследовать после смерти своих родителей. Вот почему стиль жизни Арианы фон Готхард был ему хорошо известен и понятен. Отлично понимал он и боль, которую доставляло ей расставание с родным кровом. Он до сих пор не мог забыть слезы матери, когда та узнала, что их замок на время войны будет реквизирован.
– А вдруг нам вообще не позволят сюда вернуться? – всхлипывая, спрашивала она у отца. – Не говори глупостей, Ильзе, мы обязательно вернемся, – утешал ее тот. И вот никого из них не осталось в живых. Когда война кончится и нацисты уйдут из замка, он будет принадлежать Манфреду. Если этот день когда‑нибудь наступит. Впрочем, фон Триппа все это не так уж и волновало – все равно дома его никто не ждал. Без Марианны, без детей дом ему не нужен. Такие мысли проносились в голове у обер‑лейтенанта, пока он наблюдал за тем, как Ариана складывает вещи. – Уж не собираетесь ли вы заняться альпинизмом, фрейлейн фон Готхард? – спросил он с улыбкой, видя, что она собирается взять с собой горные ботинки. Этим шутливым вопросом он хотел отогнать тягостные раздумья. – А что? – накинулась на него Ариана. – Вы хотите, чтобы я мыла полы в бальном платье? Ваши женщины‑нацистки поступают именно так? – Она саркастически прищурилась и сунула в чемодан еще один кашемировый свитер. – Вот уж не думала, что нацисты такие эстеты. – Честно говоря, я сомневаюсь, что вам долго придется мыть полы. У вашего отца остались друзья, они о вас позаботятся. Кроме капитана фон Райнхардта, есть ведь и другие офицеры… – Вроде лейтенанта Гильдебранда? – перебила его Ариана и после внезапно возникшей паузы пробормотала: – Извините… – Я вас понимаю. Просто я подумал… Она так юна, так хороша собой, что мыть полы ей совершенно не обязательно – наверняка будут и более интересные предложения. Но Манфред понимал, что Ариана права. Возможно, в бараке она будет в большей безопасности, чем в обществе субъектов, подобных Гильдебранду. Теперь, когда она вышла из тюрьмы, ей будет еще труднее уберечься от похотливых взглядов. Мужчины будут смотреть, как она натирает полы, сгребает листья, моет уборные. Эти огромные синие глаза, тонкое лицо, грациозные руки станут предметом жадного внимания. Ариана фон Готхард осталась беззащитной, теперь ей не уберечься. В бараке она будет почти так же бесправна и беспомощна, как в тюремной камере. Отныне эта девушка принадлежит третьему рейху. Она предмет, инвентарь вроде стула или кровати. При желании ею можно воспользоваться по назначению. Манфред не сомневался, что в охотниках недостатка не будет, и от этой мысли на душе у него стало совсем муторно. – Наверно, вы правы, – сказал он вслух и не стал развивать эту тему. Ариана уложила вещи и поставила чемоданчик на пол. На кровать она положила плотную юбку коричневого твида, коричневый кашемировый свитер, теплое пальто, комплект нижнего белья и замшевые туфли. – Вы не возражаете, если я переоденусь? Он молча кивнул, и она исчезла в соседней комнате. Вообще‑то Манфред должен был находиться при ней неотлучно, но ни к чему было создавать ситуацию, мучительную для них обоих. В конце концов, не такая уж она преступница, чтобы наблюдать за каждым ее движением. Гильдебранд, разумеется, не упустил бы подобный шанс. Он непременно настоял бы на том, чтобы она переодевалась в его присутствии, да еще и полез бы к ней. |
