– Поспеши же. И потом, Кассандра… – Он запнулся, но она и так догадалась, о чем пойдет речь, – чувство вины еще более усилилось. – Ты поднималась наверх?

– Еще нет. Но обязательно поднимусь, прежде чем выйти к гостям.

Вальмар фон Готхард кивнул и тихо прикрыл дверь. Здесь располагались его личные покои: большая спальня, обшитая темным деревом и уставленная английским и немецким антиквариатом. Толстый персидский ковер с сине‑красным узором приглушал все звуки. Деревянными панелями были обшиты и стены кабинета, находившегося за спальней, – это была святая святых родового гнезда фон Готхардов. Кроме этих комнат, у хозяина дома были собственная ванная и гардеробная. А покои хозяйки были еще обширнее. Вбежав в спальню, Кассандра швырнула шляпку на кровать, устланную покрывалом розового шелка. Убранство спальни разительно отличалось от интерьера спальни хозяина и прекрасно соответствовало характеру и склонностям хозяйки. Все здесь было выдержано в розовых и желтоватых тонах; повсюду плавные, мягкие линии, шелк и атлас, уют и укромность. Плотные шторы были всегда задвинуты, как бы пряча обитательницу этих комнат от внешнего мира. Гардеробная была почти такого же размера, как спальня: сплошные ряды шкафов, до отказа заполненных элегантнейшими туалетами; целая шеренга туфель ручной работы; множество розовых коробок с шляпками. В гардеробной на стене висел небольшой импрессионистский пейзаж, за которым находился потайной сейф, где Кассандра хранила свои драгоценности. Следующая дверь вела в маленькую гостиную, откуда открывался вид на озеро. У окна стоял изысканный дамский стол французской работы и шезлонг, доставшийся Кассандре от матери. Полки, уставленные книгами, которые она давно уже не читала; блокнот для эскизов, к которому Кассандра не прикасалась с марта… Казалось, она здесь больше не живет. По‑настоящему Кассандра оживала лишь в объятиях Дольфа.

Кассандра скинула туфли козлиной кожи, быстро расстегнула бледно‑лиловое платье и распахнула дверцы двух ближайших шкафов, наскоро осматривая их содержимое. И в этот миг Кассандре вдруг стало страшно. Что я делаю? Что я натворила? Как я могла ввязаться в эту безумную авантюру? Все равно у нас с Дольфом нет никакого будущего. Я – жена Вальмара навеки…

Кассандра знала, что ее судьба решена, – знала еще с девятнадцатилетнего возраста, когда вышла замуж за фон Готхарда. Жениху было сорок восемь лет, он казался мужчиной в самом расцвете сил. Брак этот состоялся не столько по сердечной склонности, сколько из соображений делового свойства: Вальмар фон Готхард был коллегой отца Кассандры, директором другого влиятельного банка. Породнившись, обе семьи смогли объединить свои капиталы. Для круга, к которому принадлежали жених и невеста, деловые соображения были превыше всего. И тем не менее у жениха и невесты было немало общего – они привыкли к одному и тому же образу жизни, общались с теми же людьми, их семьям случалось породниться и в прошлом. По всем признакам брак должен был получиться удачным. То, что жених был почти на тридцать лет старше, не имело в данном случае никакого значения. В конце концов, он ведь не был дряхлым старцем или калекой. Вальмар фон Готхард считался писаным красавцем; да и теперь, десять лет спустя, он по‑прежнему был все еще очень хорош собой. Главное же – Кассандра с самого начала чувствовала, что этот человек относится к ней с пониманием.

Он принимал ее такой, какой она была: непрактичной и далекой от житейских проблем. Вальмар знал, что эта девушка с раннего детства воспитывалась в искусственной, отгороженной от всяких внешних потрясений среде. Что же, он был готов и в дальнейшем защищать свою хрупкую жену от жизненных невзгод.

Итак, судьба Кассандры была решена и определена с самого начала, заботливо выстроена родителями в соответствии с освященной веками традицией. Задача, стоявшая перед молодой женщиной, была проста: делай то, чего от тебя ожидают, а об остальном позаботится муж – защитит, обеспечит всем необходимым, поможет советом и ни в коем случае не позволит рассыпаться кокону, в котором Кассандра благополучно пребывала с самого момента рождения.