— Тише, тише. Спи дальше.

— Нет! — Аннон попытался сесть. — Я знаю, на какую жестокость способны кхагггуны. Пусть они кундалиане, я не хочу, чтобы этих людей перебили из-за меня.

Джийан не пускала его.

— Я обещала твоему отцу беречь тебя, пока во мне остается хоть капля крови.

— Это моя жизнь. Одна жизнь против многих. Я не хочу жить с руками, запятнанными кровью.

Пока он пытался встать, теряя равновесие из-за сломанной ноги, Джийан умоляюще взглянула на сестру.

— Теперь ты видишь его сердце, сестра. Прошу тебя, внемли посланию Миины. Это не случайное совпадение — ни то, что сова прилетела к тебе, ни то, что мы оказались здесь в час величайшей нужды. Аннона надо обучить всему, что знают и умеют рамаханы. Ему надо преподать Священное Писание. Кто лучше тебя исполнит эту святую работу? Великая Богиня повелевает нам. Наш долг — служить Ей.

Бартта долго молчала. Она смотрела на Аннона, отважно рвущегося навстречу гибели ради спасения кундалиан Каменного Рубежа от неминуемой смерти. Вспоминала большую сову, сделавшую три круга над местом, где лежала смертельно больная Риана. “Что это значит? — снова и снова спрашивала она себя. — Зачем Миине понадобилось спасать девочку только для того, чтобы взять ее к себе через несколько дней?” Вдруг Джийан права? Вдруг этого полу-в'орнна действительно коснулась одна из Священных Драконов Миины? Вдруг это действительно Дар Сала-ат? Тогда ее судьба ясна: ей предназначено обучать его, купаться в его силе и возвыситься вместе с ним.

— Прости мои сомнения. Твоя логика безупречна, сестра. — Бартта расцеловала Джийан в обе щеки. — Поспешим же исполнить веления Великой Богини. — Она улыбнулась, найдя в душе давно забытый тайник, где жила любовь к сестре. — Неси его в большую комнату, а я принесу Риану. У нас очень мало времени.

Бартта старалась подавить мрачные предчувствия. Нантеру не вызывали уже больше лунного века. При мысли о возможных последствиях их действий ее зазнобило, а желудок болезненно сжался.

Джийан присела рядом с сыном. Бартта осторожно положила Риану рядом с Анионом, потом подошла к резному шкафу из ядровника. Отперла, широко распахнула дверь, открывая ряды закупоренных стеклянных банок, пузырьков и бутылок, наполненных разнообразными порошками и жидкостями. Джийан запела на Древнем наречии. Смешивая порошки, Бартта присоединилась к Песне Ручьев.

Вокруг Рианы и Аннона Бартта выложила круг из девяти ястребиных перьев. Пол между ними помазала животной кровью. Посыпала все порошком, смолотым из гроздей камароны, тупы, тошки и грибов Плоть Богини. Размазанная кровь загорелась темно-синим холодным пламенем. Ручьи ожили, и Джийан крепко сжала руку сына.

Аннон дернулся в ее объятиях.

— У меня вся кожа зудит. — Он был явно испуган. — Что происходит?

Джийан заставила себя улыбнуться.

— Не беспокойся.

— Пора, — нараспев произнесла Бартта.

— Что пора? — Он так посмотрел на Джийан, что у нее сжалось сердце.

Джийан встала рядом с ним на колени и обнажила одну грудь, приподняв ее рукой. Другую руку положила ему на затылок.

— Что... что ты делаешь?

— Смотри на меня, — тихо, ласково промолвила она. — Только на меня, Тэйаттт.

Юноша уставился ей прямо в глаза, его веки отяжелели. Губы сомкнулись на соске, и он начал сосать, как в младенчестве. Почти стразу же глаза его закрылись, дыхание стало глубоким и ровным.

— Вот так, — тихо пропела Джийан, укачивая сына. — Спи. — Она нежно погладила его по затылку. — Спи, родной.