Изменить размер шрифта - +
Они и раньше приходили, с первыми теплыми деньками, но нас не 
 
трогали. А тут вдруг решили выбить нас из наших вагончиков. Была большая война. Убили много наших, но я 
 
успел унести ноги.
    Кузьма замолчал, огляделся по сторонам, потом достал откуда-то из-под полы литровую 
 
бутылку «Столичной», быстро свинтил крышку и протянул Егору:
    — Угощайся. Тамерланыч не любит, когда мы 
 
пьем, поэтому приходится таиться.
    Егор отхлебнул из бутылки и передернул плечами.
    — Ну как? — 
 
спросил Кузьма.
    — Отлично.
    Кузьма взял у него бутылку, сделал глоток, поморщился, после чего 
 
покрутил головой и пожаловался:
    — Шея болит. Не знаешь, от чего?
    — Знаю, — сказал Егор, забирая 
 
бутылку. — Это значит, что в прошлой жизни ты был повешен.
    — Как это? — удивился бродяга.
    — Да вот 
 
так. — Егор отхлебнул водки, вытер рот рукавом пальто и продекламировал:
    
     
      Я — Франсуа, чему 
 
не рад.
      Увы, ждет смерть злодея,
      И сколько весит этот зад —
      Узнает скоро шея[1].
     
    
  
 
  Он передал бутылку толстяку-бродяге.
    — Глотни и расслабься.
    Тот рассеянно глотнул, передернул 
 
плечами и вернул бутылку Егору.
    — Ты останешься с нами? — спросил он.
    — Еще не знаю, — ответил 
 
Волчок. — Вдруг Тамерланыч не захочет.
    — Тамерланыч — добрый мужик, — сообщил Кузьма. — Он никогда не 
 
отказывает тому, кто просит помощи. Знаешь… примерно с год назад Тамерланыч нашел среди мусорных баков 
 
здоровенного парня. У него были сломаны почти все кости, а из башки торчал железный штырь. Тамерланыч 
 
собрал народ, и мы аккуратно спустили парня в теплотрассу.
    — Зачем?
    — Дело было зимой, — объяснил 
 
Кузьма. — Тамерланыч хотел, чтобы парень умер по-человечески, а тот вдруг стал выздоравливать. Кости 
 
срослись, раны затянулись. Штырь, правда, так и остался торчать из головы, как рог, но Тамерланыч спилил 
 
его у самого основания.
    — Штырь в голове — это круто, — одобрил Волчок. — Значит, парень полностью 
 
выздоровел?
    — Угу. Одна беда — память ему отшибло напрочь. И было еще кое-что… — Толстяк настороженно 
 
покосился на Егора, словно размышлял, стоит ли доверить тайну незнакомцу или лучше поостеречься.
    Егор 
 
отхлебнул водки.
Быстрый переход