А впрочем, черт его знает. Представления баргаутов о чести и пользе дела были настолько причудливы, что предсказать их реакцию на тот или иной расклад нормальному человеку было крайне затруднительно.

Если бы Барабина спросили, где должен находиться старший военачальник в момент, когда штурм хорошо укрепленного опорного пункта противника еще не закончен, Роман не задумываясь ответил бы: «На командном пункте, который расположен на таком удалении от места боев, чтобы гарантировать, с одной стороны, надежную связь и возможность наблюдения, а с другой — максимальную безопасность».

Если перейти с абстракций на конкретику, это означало, что король до полного завершения штурма должен был сидеть в заговоренной крепости Беркат, куда не только вражеские стрелы не долетают, но и никакое колдовство проникнуть не может.

А вместо этого дон Гедеон в разгар боя полез в самую гущу событий, и удивительно было только одно — что для его устранения понадобились колдовские ворота и прочие чудеса. Если рассуждать здраво, то у него было гораздо больше шансов просто попасть под шальную стрелу или лихой клинок.

И сын его дон Леон тоже был далек от того, чтобы рассуждать рационально. Иногда в его словах и идеях мелькали проблески разума, но их сводили на нет предрассудки, суеверия и странности местных обычаев.

Поэтому, приступая к изложению своего плана, Барабин всерьез опасался новых заморочек. Но другого варианта он предложить не мог.

— Мне в принципе все равно, кто будет сидеть в мостовой башне — Рой из графства Эрде или хоть черт с горы. Но при одном условии — если тот, кто будет там сидеть, даст клятву верности на Книге Друидов. И все рыцари должны дать такую клятву прежде чем узнают про Турдеван в руке принца Родерика. А если останется время, хорошо бы привести к присяге всех кшатриев, оруженосцев, янычар и рабынь.

Судя по реакции короля, ему такая идея не приходила в голову в принципе. Да и вообще массовые клятвы на Книге Друидов в Баргауте не практиковались. А между прочим, зря — может, это способствовало бы укреплению дисциплины в королевстве вообще и в королевском войске в частности.

Воинская присяга приобретает особый смысл, если она подкреплена молнией, что в любую минуту может ударить с неба прямо в темя.

Но может, потому массовые клятвы и не практиковались, что никому особенно не хотелось укрепления дисциплины.

Недаром король ответил на идею Барабина уверенно и однозначно:

— Они не согласятся. Не требуется клятвы от того, кому порукой рыцарская честь.

— Тогда черт с ними с рыцарями. Не в них сила. Если привести к присяге тех, у кого нет рыцарской чести, благородные доны никуда не денутся. Что им за радость уходить к самозванцу без своих оруженосцев, слуг, гейш и янычар?

И раз уж зашел разговор про мостовую башню, Барабин добавил:

— А начать можно с Роя из графства Эрде. Он-то уж точно не откажется, если узнает, что без клятвы его отряд с позором выпрут из мостовой башни и заменят рабынями.

Король присел на краешек трона и задумался почти как роденовский мыслитель. А потом послал ближайшую из рабынь меча Флегарна за Книгой Друидов и Роем из графства Эрде.

Но когда рабыня была уже у двери, он остановил ее, сказав:

— Не надо Роя. Только Книгу. Я сам пройду в мостовую башню.

С Роем из графства Эрде все вышло удачно, как и предсказывал Барабин. Сам Истребитель Народов в мостовой башне не появился, но когда король сказал Рою, будто он убежден, что удержать мост смогут только воины, давшие клятву на Книге, бывший тридцать третий граф Эрде сразу понял, к чему его величество клонит.

Во всем войске на тот момент был только один отряд, давший такую клятву.