— Я пойду с вами, мэм, — решительно заявила Мэй, но Патриция покачала головой.

— Я, может быть, ухожу навсегда, но, возможно, вернусь очень быстро. Если же я не вернусь, то я пошлю за тобой, — сказала она.

— Скажите, вы носите ребенка этого человека в голубой форме? — внезапно спросила Мэй.

Патриция повернулась и ничего не сказала. Молчание Патриции подтвердило догадку чернокожей служанки. Все было и так ясно, без слов. Патриция взяла в руки дамскую сумочку и сумку для покупок, а затем порывисто подбежала к служанке и крепко обняла ее.

— Спасибо тебе, Мэй, за то, что ты все это время была со мной, — сказала она быстро и стремительно вышла из комнаты.

Побег Патриции удался — ее никто не заметил. Она даже не встретилась с Мартой, когда осторожно выходила из дома, и не привлекла никакого внимания к себе на улице. Дом Эмиля находился неподалеку от дома Бовэ, и Патриция потребовалось совсем немного времени, чтобы проскользнуть туда.

Вскоре она уже открывала калитку из кованого железа в сад Бовэ. Входную дверь ей открыл чернокожий дворецкий. Он очень удивился при виде Патриции, стоявшей на ступеньках и нервно перебиравшей ручки большой сумки.

Дворецкий, ничего не спрашивая, молча провел Патрицию в гостиную и доложил о ней хозяйке дома. Полина, увидев Патрицию, удивленно замерла, а потом, воскликнув — «Патриция!» — бросилась к подруге, чтобы обнять ее.

— О, Полина! — радостно произнесла Патриция и тоже обняла подругу. — Я решилась прийти к тебе, чтобы все объяснить. Пожалуйста, помоги мне. Ты моя единственная подруга.

— Конечно же, если это будет в моих силах, то я сделаю все возможное, — сказала Полина, несколько отстраняясь от нее. — Что мне для тебя сделать?

— Ну, во-первых, мне необходимо объясниться с тобой насчет… насчет Эмиля Шэффера.

— Присядь вот сюда, — сказала Полина и указала на кресло, что стояло рядом.

Патриция тяжело вздохнула и заговорила:

— Ты была права, он был шпионом. Он… он ухаживал за мной только из-за того, чтобы похитить чертежи торпед, что изобрел мой папа. Но вся беда в том, что я влюбилась в него. Я думала, что он тоже полюбил меня. И я… я сошла с ума. Мне казалось, что весь мир перевернулся. И я… я отдалась ему… Я была такой глупой, — сказала Патриция дрожащим голосом, почти переходящим в шепот.

Полина вздохнула.

— Ну, что ж, все мы порой бываем глупыми и сходим с ума из-за мужчин; только одни — раньше, а другие — позже. Если бы я знала, что Федерико любит меня, то, кто знает, что бы я сделала ради него.

— Но ведь Федерико — настоящий мужчина, и он не допустил бы твоего позора, — с горечью в голосе сказала Патриция. — Как-то раз, когда город был уже занят северянами, Эмиль пришел к нам домой. Он сказал, что любит меня и что хочет на мне жениться. Я не знала, что за игру затеял он на этот раз. Я отказала ему, и он в бешенстве ушел от нас.

Затем, однажды ночью, Федерико очень осторожно проник в дом, чтобы повидаться с нами перед тем, как с войсками уйти в Виксбург.

Полина вдруг вскрикнула:

— О! Нет! Какой ужас!

— Да, — спокойно продолжила Патриция. — Ты знаешь, что Федерико не знает страха… А майор Шэффер, скорее всего, приказал следить за нашим домом, и под утро он ворвался со своими людьми к нам в дом и арестовал брата. Они собирались судить его как шпиона. А раз так, то они казнили бы его. Вот мне и пришлось пожертвовать собой, чтобы спасти его. Итак, я отправилась к Эмилю, чтобы упросить его отпустить Федерико. Он согласился освободить брата, но… но только в том случае, если я стану его любовницей…

— О боже! Патриция! Это чудовищно! Что за подлец этот Шэффер? Подумать только! Ты спасла Федерико ценою своей собственной жизни?! — воскликнула Полина.