– Вы решили прогуляться? – спросил он очень вежливо, готовый, если она подтвердит его предположение, сопроводить ее.

– Я собираюсь разыскать леди Каролину, – объявила миссис Фишер, направляясь к ведущей в верхний сад застекленной двери.

– Приятная задача, – ответил мистер Уилкинс. – Могу ли я помочь? Позвольте… – добавил он, открывая перед ней дверь.

– Обычно она сидит в том уголке за кустами, – сказала миссис Фишер. – И я не уверена, что моя задача окажется приятной. Она позволила счетам накопиться самым безобразным образом, придется ее хорошенько выбранить.

– Леди Каролину? – мистер Уилкинс не мог разделить такое намерение. – Могу ли я осведомиться, какое отношение леди Каролина имеет к счетам?

– Ведение хозяйства было предоставлено ей, а поскольку мы в равной мере делим расходы, для нее это должно быть делом чести…

– Но… Вы хотите сказать, что леди Каролина ведет хозяйство всей компании? Компании, в которую, в том числе, входит и моя жена? Моя дорогая леди, я даже не знаю, что сказать на это. Вы разве не знали, что она дочь Дройтвичей?

– А, вот она кто такая, – сказала леди Фишер, тяжелой походкой шествуя по камешкам к тайному уголку. – Тогда все понятно. Путаница, которую этот Дройтвич устроил в своем департаменте во время войны, вылилась в общенациональный скандал. Там было что-то насчет хищений из общественных фондов.

– Но это невозможно, уверяю вас, предполагать, будто дочь Дройтвичей… – начал было мистер Уилкинс.

– Дройтвичи здесь ни при чем, – прервала его миссис Фишер. – Если взяла на себя обязательства, изволь их выполнять. Я не намерена швыряться деньгами из-за всяких Дройтвичей.

Суровая старая леди. Возможно, иметь с ней дело будет не так просто, как он надеялся. Но явно богатая. Только осознание собственного несусветного богатства может позволить ей так относиться к Дройтвичам. Он расспрашивал Лотти о миссис Фишер, но у нее было очень смутное представление о ее материальных обстоятельствах, она лишь сказала, что ее дом похож на мавзолей, в котором плавает золотая рыбка, но теперь он уверился в том, что обстоятельства весьма благоприятные. И пожалел, что вызвался сопровождать миссис Фишер: у него не было никакого желания присутствовать при том, как она будет делать выговор леди Каролине Дестер.

И снова он, конечно, не мог и вообразить, что подумала Скрэп. Что она почувствовала, когда увидела, что мистер Уилкинс обнаружил ее уголок в первое же утро – ведь выражение ее лица было поистине ангельским. Она сняла ноги с парапета, на который уселась миссис Фишер, и внимательно выслушала вступительную часть, в которой говорилось, что у миссис Фишер нет денег на то, чтобы бездумно и бесконтрольно швырять их на расходы по хозяйству – однако Скрэп прервала ее, вытащив из-под головы одну из подушечек.

– Подложите, – предложила Скрэп, протягивая ее миссис Фишер. – Вам будет удобнее сидеть.

Мистер Уилкинс подскочил и взял у нее подушечку.

– О, спасибо, – сказала миссис Фишер.

Прервавшись, миссис Фишер было трудно вернуться к мысли. Мистер Уилкинс очень тактично просунул подушечку между слегка приподнявшейся миссис Фишер и каменным парапетом, и она снова вынуждена была сказать «спасибо». Итак, ее прервали. Кроме того, леди Каролина не произносила ни звука в свое оправдание, а лишь взирала на нее с лицом внимательного ангела.

Мистер Уилкинс подумал, что это, должно быть, непросто – делать выговор представительнице рода Дестеров, которая к тому же так невинно выглядит и так выразительно молчит.