|
Она же предпочла ему Людовико. Но судьба благоволила ко мне: Алессандро очень удачно погиб на охоте, а Антонио, отправившийся в странствия, пропал без вести. Филиппо, ставший наследником, сразу же сделал предложение Доминике. Я не противился счастью моей дочери, даже больше — я, предложил помощь мальчику, который растерялся, оказавшись хозяином огромного имения. Неудивительно, что Филиппо позволил мне вести его дела, а также переписку. Доминика, правда, пыталась время от времени отстранить меня, но пара наставлений — и она смирилась с тем, что со мной лучше не спорить. Когда из Стамбула одно за другим в Карриоццо были доставлены два письма с требованием выкупа за Антонио, я их сжег. К сожалению, третье письмо попало в руки Филиппо. Но я сумел убедить его в том, что мы уже ничем не сможем помочь Антонио.
— Ты обрек его на рабство и смерть на галерах! — Лали не могла и не хотела скрывать отвращение. — Если бы Доминика вышла замуж за Филиппо, она получила бы сразу и Карриоццо, и граничащие с ним серебряные рудники Майано, — холодно объяснил Никколо. — Филиппо не смог бы сопротивляться моему влиянию, а его старший брат был строптив не в меру. Вряд ли я сумел бы управлять им столь легко, как мальчишкой, потерявшим разум от любви к моей дочери. Как жаль, что Доминика не унаследовала мой характер… Впрочем, нрав Доротеи я тоже в ней не замечаю. Не удивлюсь, если девчонка, которую я привык считать своей дочерью, родилась не от меня. Но в данном случае меня это мало беспокоило. Главное — еребряные рудники должны были достаться мне. Уж я сумел бы заставить Доминику передать мне правление над землями Карриоццо и Майано. Пригрозить объявить ее незаконнорожденной — значило бы опозорить ее в глазах всех. — И все это ради серебра… — ужаснулась Лали. — Не только. У меня была еще одна причина избавиться от тебя. Я любил твою мать. А она выбрала Людовико вместо меня… Я возненавидел тебя с самого начала. Своим рождением ты погубила свою мать. Ты не должна была жить, но я сжалился над тобой и продал торговцам. — Обрекая дочь своей любимой женщины на страдание! — ужаснулась девушка. — Твоя судьба меня не волновала. Когда Джулия умерла, вместе с ней умерла часть самого меня. Я поклялся себе, что отомщу тебе. И это мне почти удалось. Никколо резко повернулся и направился к столу, на котором едва тлела лампа. Открытая дверь соблазнительно зияла, манила Лали, и она раздумывала, как бы выскочить, но Уциано вновь взглянул на Лали. — Твое возвращение сломало все мои планы. Майано ускользнуло из моих рук. — И Карриоццо тоже, — торжествующе буркнула девушка. — Ты ошибаешься. Именно сейчас я совершенно уверен, что добьюсь своей цели. Антонио женится на моей дочери. — Зато Доминика не выйдет за него замуж. Она любит Филиппо! — Филиппо уже на небесах. И в память о нем две осиротевшие души сомкнут свои руки перед алтарем. Девушка с трудом сглотнула комок, застрявший в горле. — Ты — подлец и убийца. Не удивлюсь, если окажется, что смерть отца Антонио так же на твоей совести. — Нет, — в глазах Никколо полыхнули огни. — Алессандро слишком увлекался охотой и женщинами. Графиня Мантуанская была его любовницей. Дама изъявила желание увидеть, как любовник лично уложит кабана. А дальше — дело случая. Кстати, твой возлюбленный — точная копия отца. Так что, выйдя за него замуж, ты бесконечно страдала бы от его измен. Как видишь, я забочусь о тебе. Лали решила не углубляться в спор и перевела разговор в другое русло. — Кто еще знал о твоих планах? Епископ? Монна? — Никто. Лишь моя супруга могла догадываться, — он горько рассмеялся. |
