Вошел лысый, гладко выбритый полковник в мешковатой шинели. Петер поприветствовал его, полковник ответил небрежно и стал по-хозяйски ходить по генеральскому кабинету, заглядывать в какие-то бумаги на столе; замерший от почтительности подполковник-адъютант, уловив некий тайный знак, сорвался с места и принял шинель. Под шинелью оказался генеральский мундир. Стоя у зеркала, лысый генерал с отвращением смотрел, как адъютант натягивает на него парик, расчесывает волосы, приклеивает усы – как на свет божий появляется генерал Айзенкопф…

– Скотина ты, Гуннар, – сказал генерал, обретя свой былой вид. – Знал бы ты, как мне остомерзел этот маскарад!

– Но это же для твоей же безопасности, как ты не понимаешь? Снайперы ведь так и охотятся за тобой.

– Да перестань ты – снайперы… Снайперы… Чуть голову нагреет – такое начинается, что впору о том снайпере молиться, чтобы поскорее и пометче… Взял бы артиста какого и мучил бы его сколько хочешь. Или пересними все, чтобы я в нынешнем виде везде был.

– Думал уже, не получается, – сказал господин Мархель.

– Заладил: не получается, не получается… Правда, возьми артистов, загримируй – и вытворяйте с ними что хотите, слова не скажу.

– Ну, Йо, ты так говоришь, что неудобно становится, ей-богу, – сказал господин Мархель. – Это же кинохроника, не что-нибудь там…

– Придумай что-нибудь, на то ты и…

– …не что-то там! Ты должен выступить перед саперами.

– Ну вот еще! Мало я выступал?

– Надо призвать их к стойкости. К стойкости перед лицом врага.

– Было уже. И к стойкости, и к верности, и к умеренности, и к самопожертвованию – ко всему было.

– Тогда было перед строем. А сейчас ты обратишься по радио. Я так и вижу: ты перед микрофоном, а следующий кадр: репродукторы, и все оборачиваются, сбегаются, на лицах – самое предельное внимание… Ты выступишь символом объединения, понимаешь?

– А что я буду говорить?

– Что всегда: доблестные воины, наследники ратной славы великих гиперборейских атлантов Гангуса, Слолиша и Ивурчорра, перед лицом коварного врага да не посрамим знамен… Ну и прочее в том же духе, сам знаешь. Призовешь к сплочению, к стоицизму, к подвижничеству.

– Надо тогда радио провести.

– Ну так проведи. Не мне же этим заниматься.

Генерал кивнул адъютанту, тот четко повернулся и вышел.

– Ну, подполковник, – обратился господин Мархель к Петеру, – вы поняли свою задачу? Вот вам сценарий, читайте и думайте. Я проверю. Завтра будем снимать генерала, говорящего с народом по радио. Готовьтесь. И насчет недостающих лент – проверьте.

– Есть, – сказал Петер.

Сценарий.

«Бдительно несут службу зенитчики: солдаты и офицеры из-под ладоней вглядываются в небо: неприятельский самолет! Огонь! – командует офицер. В небе кучно возникают белые шарики разрывов, еще, еще – и, пылая, вражеский ас…» Так, это уже было. Дальше что?

«Работает бульдозер. Вот он сгребает с дороги обломки вражеского самолета, и вдруг в стекле кабины появляется маленькая дырочка в центре паутины трещин. Дверца медленно открывается, и, хватаясь за нее руками, на землю вываливается тело сапера. Бульдозер продолжает двигаться вперед, но, лишенный воли и руки человека, застревает и впустую скребет гусеницами камень. Следующий кадр. В ряд лежат, укрытые национальным флагом, пять-шесть тел. Саперы с обнаженными головами клянутся отомстить за погибших. Следующий кадр: минометчики на позициях, наблюдатель с биноклем, вот он видит противника и дает команду, по рукам плывет тяжелая мина, опускается в ствол, все зажимают уши – выстрел.