И второе, что спросил, едва выталкивая слова через мгновенно пересохшую глотку:

— Кто?!

— Это…дружки Семеновы — шепелявя разбитыми губами ответила Варя, глядя на меня вторым, налившимся кровью глазом — Я шла от тебя…они подстерегли. Пьяные в умат. Я прямо…на них наткнулась. Говорят…мужа выжила…мусорская подстилка…муж из дома, а ты бл….вать…ну и всяко меня материли. Потом этот…Лешка Куракин говорит…я щас ее…в общем — хотел меня изнасиловать. Мол…за друга. А Федька Жижин… говорит…я не подпишусь…одно дело рожу ей начистить за бл.…во и другое ее…в общем….Лешка меня ударил сильно…я упала. Они меня ногами пинали. Больше не помню. Когда…очнулась…домой пошла. Мишку встретила, племяша…за бабой Нюрой послала. Баба Нюра пришла, мне полегче. Дышать трудно и болит все…

Мне хотелось тут же побежать и убить этих тварей! Но я знал — рано! Пока — рано. Успею. Надо тут разобраться, и уж тогда…я пока не знал, что — «тогда». Убивать вот так, явно — я их не буду. Но они мне ответят. Да так ответят, что все будут бояться даже бзднуть рядом со мной, не то что тронуть нечто, что принадлежит мне!

Мою женщину посмели тронуть?! Страх потеряли?! Будем искать!

— Сломаны три ребра, нос. Зубы целы — деловито сообщила баба Нюра — Гематомы по всему телу. Почку отбили, видимо — когда на земле лежала. Я нос вправила, будет как новенький. Губы рассечены, но не критично, сшивать не нужно. Сотрясение мозга. Дышать ей больно из-за сломанных ребер. Все что могла, я сделала, сейчас еще снадобья дам — болеутоляющего и подстегивающего регенерацию, и все будет нормально. Главное — позвоночник цел и голову не проломили, а остальное срастется.

— Сколько их было? — спросил я у Вари.

— Трое. Два брата Куракины и Федька Жижин. Они у Куракиных выпивали, и вышли покурить…а тут я иду. Вот и…

— А ты говорила — побоятся тебя трогать! — горько констатировал я

— Пьяные совсем были. Дурные. Еле на ногах стояли. Куракины…они здоровые…с тебя ростом. И Федька тоже. Хотела убежать…да споткнулась, как нарочно! Вась…у них глаза страшные были…белые какие-то…я думала убьют. Они ничего не соображали! Совсем ничего! Понимаешь…они били насмерть! Как мужика! Так…не бывает!

Варя кашлянула, скривилась, а я посмотрел на лекарку. Она только пожала плечами:

— Я повязку давящую наложила, теперь только ждать.

И добавила тихо, едва слышно:

— У меня силы не хватает, чтобы как следует залечить. Повреждений много. Я все-таки не такая сильная, как хотелось бы.

Я кивнул, постоял над Варей, которая устало прикрыла свой единственный видящий глаз и мысленно подал импульс: «Спать!»

Варя задышала ровнее, теперь она спала. Тогда я потянулся к ее ауре и стал вливать, буквально накачивать ее своей Силой.

Красные и черные всполохи гасли, становились спокойнее, размереннее… я знал, что сейчас срастаются кости, рассасываются гематомы, отбитые внутренности успокаиваются, перестают болеть…

Опухоль на лице исчезала буквально на глазах, лицо приобретало нормальную форму, нормальный цвет. Из глаз ушла краснота — это снова были ярко-голубые, будто светящиеся в сумраке комнаты глаза.

Через десять минут на постели лежала прежняя Варя, только «раскрашенная» остатками практически рассосавшихся гематом, будто кто-то взял и разукрасил ее мазками синей и желтой краски. И тогда я остановил поток Силы.