– Почему он еще жив? – прогремело откуда‑то сбоку.

Сирома кинулся напролом на четвереньках и вцепился руками в густую медвежью шкуру.

– Отвечай!

– Я… Я хотел… Скоро уже, совсем скоро! – елозя на коленях, горячо зашептал он.

– Хватит ползать, я вижу, что ты старался. Вставай! Поднявшись, Сирома осмелился вскинуть глаза на Хозяина и, ахнув, вновь упал на колени, уже не в силах оторваться от грозного лика владыки.

– Я старею, – печально признал тот и, вздохнув, опустился на валун рядом с Сиромой. – Потому и тороплю тебя.

Сирома закачался и, не чувствуя под коленями впившихся в кожу камней, протяжно завыл.

– Заткнись! Заткнись, тебе говорю! – прикрикнул на него Хозяин, но тот не мог остановиться. Боль лилась горлом, металась по траве черными тенями.

– Не выть надо, а дело делать.

Сирома наконец сумел справиться с собой, торопясь зашептал:

– Да, Хозяин, да! В тебе моя жизнь, в тебе радость. Не смогу без тебя!

– Оставь, говори, когда ты его убьешь?

– Одиножды взойдет Хорс, одиножды опустится на покой – и будет все, как приказал ты.

– Владимир умрет? – недоверчиво спросил хозяин. Сирома растерялся. Он не был уверен, а лгать не осмеливался. Прикрыв глаза, он простонал:

– Не знаю… Должен умереть.

Владыка усмехнулся, кустистые брови насмешливо приподнялись над жгучими глазами:

– А кто знает?

Кто? Ярополк? Или, может, дурак болотник? Не ведая, что ответить, поскуливая, Сирома впился в землю. Ох, помогла бы Мать‑Земля! Поделилась бы своей силой и верой! Но она молчала. И лес молчал.

– Ладно. – Хозяин встал, закинув голову, посмотрел на небо. – Разгадал я твой замысел. Давно уже разгадал. Придумал ты хитро: даже если оплошка выйдет – не на тебя злоба человеческая падет, а значит, и меня минует. Вот только парень твой не так прост, как ты думаешь.

– Что ты?! – испугался Сирома. – Я его насквозь вижу. Глуп он. Все по моей указке творит, во всем на меня полагается.

Хозяин рассмеялся. Жестко, как умел только он один. От страшного смеха взвихрился уснувший в траве ветерок и, раздвигая еловые ветви, понесся прочь.

– Добро, коли так. – Суровые глаза впились в Сирому, вывернули наизнань его душу. – Но гляди, коли ошибаешься! Не прощу.

Ошибаешься?! Нет, в своем посланце Сирома не мог ошибиться! Все о нем знал – все мысли, все желания.

– Не ошибаюсь, – подтвердил он, еще раз благоговейно взирая на хмурое лицо Хозяина. – Он все сделает. Оговор посеет сомнения, от них и до раздора недалеко, а где раздор – там и кровь. Владимирова кровь. Не сомневайся!

И, доказывая верность, ткнулся лбом в землю, оголил шею, протянул хозяину широкий нож:

– Если сомневаешься – возьми мою жизнь! Для тебя она!

Тишина… Долгая, страшная…

Руки у Сиромы затекли, мелкие камушки врезались в кожу на лбу, но Хозяин все еще молчал. Нож выпал из пальцев Сиромы, звякнул о камни. Неловко помогая себе онемевшими руками, раб приподнялся. Хозяина нигде не было видно, только вдали куковала тоскующая птица да шумели деревья.

– Скоро, – прошептал в темноту Сирома. – Очень скоро!

ГЛАВА 10

У Улиты все внутри сжималось от страха. Она никак не могла понять: почему ворвались к ней в избу посредь ночи вооруженные кмети, вытряхнули ее из теплой постели, оторвали от мужа, с которым так долго не виделась? Всех дружинников князя она давно знала, но почему‑то нынче лица у них были чужими, словно видели они ее впервые и признавать не желали.