|
И замешана не только гвардия, но и люди из высшего общества, весьма высокопоставленные и даже вхожие во дворец. Дело зашло достаточно далеко, сейчас всерьез говорят не просто о мятеже, а об убийстве императора… Я вам назову лишь главные фамилии: камергер Вязинский, полковник Кестель, граф Биллевич, фон Бок, полковник конной артиллерии Лансдорф, кавалергарды Криницын и Страхов, лейб-гусары Темиров и Карпинский… Это далеко не полный список вожаков, некоторых, скорее всего, я просто не знаю… Мне точно известно: совсем скоро, во время больших царскосельских маневров, на государя будет совершено покушение. Намеченный в цареубийцы злоумышленник известен: это флигель-адъютант Вистенгоф. Он уже получил от сообщников кинжал, которым должен… Это очень серьезно. Они уже почти в открытую поднимают тосты за «гибель тирана» – и замыслы у них, мне думается, грандиозные, речь идет о перемене образа власти в случае удачи, о республике… Вот и все, если вкратце.
Ненадолго повисло тяжелое молчание, и Ольге очень не понравилось выражение лица собеседника: с него в мгновение ока исчезли казенность, напряженность, любопытство. – И откуда же у вас столь ошеломительные сведения, друг мой? – небрежно спросил Алексей Сергеевич. Ольга без промедления выпалила заранее заготовленную фразу: – Поздно ночью, когда выпито было уже немало, мне об этом поведал один весьма не сдержанный на язык человек. – Так-так-так… – произнес Алексей Сергеевич чуть ли не со скукой. – Ну да, разумеется… И вновь наступила тишина. Ольге стало ясно, что все складывается совсем не так, как ей представлялось. – Отчего вы молчите? – Думаю, – ответил Алексей Сергеевич. – Взвешиваю, прикидываю, осмысливаю… Положа руку на сердце, корнет, я бы не поверил ни одному вашему слову, если бы вы стали уверять меня, что эти жуткие заговорщики вовлекли и вас в свой круг, приняли в члены тайного антимонархического общества, открыли секреты и намерения на ближайшее будущее – разумеется, после страшных клятв ваших в верности… – Неужели такого не могло бы со мной случиться? – Простите, но я сильно сомневаюсь, друг мой. Заговоры, особенно те, что связаны с убийством монарха и переменой образа власти, – материя сложная, весьма специфическая. В подобное предприятие людей обычно вовлекают, исходя из голого практицизма – исключительно по принципу их полезности. Между тем вы, Олег Петрович… Бога ради, не обижайтесь, но в нынешнем своем качестве вы были бы им решительно неинтересны: заговорщикам не может принести ни малейшей пользы обычный корнет армейской кавалерии, чья часть к тому же расквартирована в сотнях верст от столицы… Какая им от такого корнета выгода? В первую очередь заговорщиков интересуют люди, имеющие влияние на гвардию, столичный гарнизон, общественное мнение, наконец, люди, занимающие немалые посты, позволяющие влиять на события… Так что, начни вы рассказывать о своей вовлеченности в заговор, я бы вам не поверил с самого начала. А так… (он откровенно улыбался) я не сомневаюсь: то, что вы мне с замиранием сердца поведали, вы и в самом деле от кого-то слышали. Кто-то вам все это рассказал… – И что же вы теперь намерены предпринять? Алексей Сергеевич отвел взгляд: – Вынужден вас разочаровать, друг мой, но я ничего не намерен предпринимать… – Как же так? – Ольга спросила сердито. – Заговор, военный мятеж, умысел на убийство императора… И у нее мелькнуло подозрение, от которого стало и больно, и тошно: а что, если и он тоже замешан? Когда хозяин заговорил, в его голосе явственно читались неприятно задевшие Ольгу покровительственные нотки. |
