– По-моему, совсем не трудно будет продать такие прекрасные камни.

    – Ах, господин корнет, господин корнет! – страдальчески поморщился немец. – Я ведь не учу вас воинскому искусству, верно? Потому что прекрасно понимаю: в каждом ремесле свои секреты и особенности. Как и в моем. Это только кажется, что камнями торговать просто, а на деле здесь таится превеликое множество секретов…

    Задумчиво уставясь в потолок, Ольга произнесла с расстановкой:

    – А в самом деле, не пойти ли мне к Делонгу?

    Господин Шлитте встрепенулся:

    – К этому мошеннику?! Да он вас обманет и обсчитает, попомните мое слово! Фасад у него, конечно, в сто раз респектабельнее моего, но изнанка…

    – Тогда – к делу, – сказала Ольга.

    – Я еще даже не посмотрел камни…

    – Ну так сделайте такое одолжение.

    – И, откровенно говоря, меня смущают некоторые аспекты…

    – Вы что же, полагаете, что камни – краденые? – возмутилась Ольга. – Да я вам за такое… – и она коснулась эфеса.

    – Ну что вы, что вы, корнет! – замахал на нее Шлитте узенькими ладошками. – Никто вас не подозревает в подобных вещах… да и украшения подобные в числе украденных не значатся – мы ведь люди честные, с полицией живем душа в душу и стремимся быть в курсе всех новостей… Но поймите меня правильно, умоляю… Кроме вульгарной кражи, с драгоценностями случаются и прочие разнообразнейшие… коллизии. Весьма разнообразнейшие… Молодой дворянин всегда выпутается из неприятной истории, а все шишки достанутся бедному ювелиру…

    – Меня, право, умиляет выражение «бедный ювелир», – сказала Ольга. – Все равно что «честный интендант» или… Ну, впрочем, неважно. Я же вам уже говорил, что дело совершенно чистое. Когда мы с офицерами были в увеселительной поездке, случайно наткнулись на клад. Именно мне поручили продать находку, узнав, что я еду в Петербург. Так что все честно… хотя вы правы, возможны некоторые… коллизии.

    И она улыбнулась самым плутовским образом. Немец понимающе покивал головой: в конце концов, если клад найден на чужой земле, о чем хозяин не поставлен в известность, это и в самом деле являет собою нарушение законов империи…

    – Ну ладно, ладно… – протянул господи Шлитте. – Давайте посмотрим…

    Он взял лупу и принялся разглядывать сквозь нее не одно какое-то украшение, а всю кучку, лежавшую на расстеленной материи…

    Ольга едва сдержала удивленный возглас. Из глаз немца исходило нечто вроде пучка светло-синего сияния, лупа его увеличила и словно бы расширила, так что драгоценности оказались в конусе синего света. Она старательно придала лицу безучастное выражение: обычному человеку замечать такие вещи никак не полагалось. Ай да Шлитте, выходит, непрост немец…

    Продолжалось это недолго. Сияние погасло, ювелир отложил лупу и сказало словно бы с некоторым разочарованием:

    – Да, вот именно…

    С чем она столкнулась, с какой разновидностью колдовства, Ольга не могла определить – но подозревала, что это было что-то вроде проверки ее искренности, иначе почему немец стал уныл? Должно быть, и в самом деле увидел, что имеет дело с кладом, а значит, цену не собьешь так, как сбивают ее на заведомо ворованное…

    Шлитте долго перебирал драгоценности, откладывая их по одной направо, шевелил губами, что-то прикидывал про себя.