Это был, конечно, не грабеж, но что-то чертовски к нему близкое. Ольга преспокойно назвала свою – уж в чем в чем, а в стоимости драгоценностей девушка с определенного времени прекрасно разбирается, даже не будучи колдуньей…

    – Ограбить меня хотите? – взвился Шлитте.

    – Ну что вы, – усмехнулась Ольга. – Наоборот, иду на некоторые уступки. И не говорите, что вы ничего на этом не заработаете, все равно не поверю…

    Тяжко вздохнув, господин Шлитте осведомился:

    – Господин корнет, вы случайно не из евреев? Нет? А немцы у вас в роду имеются? Или, на худой конец, греки?

    – Полагаете, русский человек торговаться не приучен?

    – Ну, большей частью…

    – Считайте, что я – исключение, – сказала Ольга. – Давайте с этим покончим. Или вы даете мою цену, или я все-таки рискну пойти к Делонгу…

    – Ах, господин корнет, кто бы мог ожидать, что под столь юной внешностью скрывается душа опытного торговца…

    Он говорил что-то еще, плел пустяки, но Ольга не обращала внимания. Гораздо интереснее оказалось то, что слова немца сопровождало: от его плавно двигавшихся над столом ручек стали исходить полосы белесого тумана, пронизанные тусклыми искорками – они тянулись к Ольге, смыкались, словно закутывая ее в некий кокон…

    Вот эти штучки она знала: клятый немец пытался, пусть и не особенно искусно, повлиять на нее, подавить волю, заставить согласиться на его цену. Нельзя сказать, чтобы он был особенно силен, но, судя по ухваткам, не новичок в этом ремесле, умело и уверенно действует…

    Велик был соблазн треснуть его в ответ так, чтобы полетел вверх тормашками – с ним она бы справилась. Но выдавать себя не стоило, и Ольга сделала так, чтобы ювелировы заклинания обтекали ее, как вода обтекает неподъемный камень, бесцельно утягивались куда-то в пространство – и позаботилась, чтобы немец не понял, в чем тут дело, не догадался, не заметил отпора…

    Прошло еще несколько минут, прежде чем господин Шлитте понял всю тщетность своих усилий и уныло замолчал.

    – Ну, что же? – спросила Ольга, сделав такой жест, словно собиралась вновь все завернуть. – Я ухожу к Делонгу?

    – Зачем же! В ваших аргументах есть рациональное зерно, и вы меня убедили, я обожаю логику, как всякий немец…

    И он, страдальчески вздыхая, принялся выкладывать на стол ассигнации, имеющие хождение наравне со звонкой монетой, а также саму эту монету в виде серебряных рублей и золотых полуимпериалов. Ольга не сводила с него глаз, ожидая очередного подвоха, но не усмотрела такового: это были самые настоящие деньги, а не те обманные, что очень быстро превращаются в кармане когда в черепки, когда в угольки…

    Дверь квартиры на Мойке ей распахнул пожилой лакей в криво застегнутой ливрее, выглядевший так, словно его разбудили – хотя было лишь два часа пополудни.

    – А что, любезный, дома ли Алексей Сергеевич? – спросила Ольга с присущим гусару небрежным напором.

    Сей немудрящий вопрос лакей обдумывал долго и в конце концов, пожав плечами, признался:

    – Дома…

    – Отлично, – сказала Ольга. – Доложи-ка, братец… хотя нет, я хочу сделать барину сюрприз.