Потом оказалось, что рядом с ней на коленях стоит Риан и, просунув под нее руку, пытается поднять. Маскелль изумленно посмотрела на него:

— Что ты здесь делаешь? Я же отослала тебя в безопасное место!

Риан тревожно посмотрел на странно темное небо.

— Наверное, я просто везучий.

Маскелль опустила голову. Ничего-то у нее не выходит…

— Помоги мне встать.

Риан поднял ее на ноги, и Маскелль обхватила его за талию. Прижавшись лицом к его плечу, она вдохнула теплый запах пота… Хоть какая-то связь с миром — таким, каким он был раньше.

— Мы в беде.

— Об этом я догадался, — ответил Риан ей в волосы. Маскелль подняла голову и посмотрела к сторону колоннады.

— Мне нужно увидеть, что там снаружи. Звук шагов кого-то бегущего по двору заставил их оглянуться. Это был Растим, бледный и растерянный.

— Что случилось? — тихо пробормотал он, когда оказался рядом.

Маскелль потрясла головой.

— Мне нужно добраться до первой солнечной башни.

Растим поднял с земли посох Маскелль и стал совать его ей в руки. Маскелль покачала головой. Теперь, когда духи и сила храмов были недоступны, посох сделался всего лишь украшенной серебром деревяшкой. Растим, губы которого задрожали, прислонил посох к стене.

Все фонари, горевшие между колонн, погасли, и когда они подошли к угловой башне, стало так темно, что трудно было что-то рассмотреть. Ноги Маскелль подгибались; она все ждала, что почувствует, как угасает сила Марай: храм умрет, и от него останется лишь пустая оболочка.

Когда они добрались до входа в западную башню, первым стал подниматься Риан. В покоях, выходивших на лестницу, было тихо, воздух казался странно неподвижным. Выйдя на галерею, Маскелль оперлась на перила и оглядела город.

Перед ней была равнина из ее видения, бесконечная, как время, уходящая к темному горизонту под покрытым грозовыми тучами небом. Где-то вдалеке ветер гнал пыль по огромным каменным блокам, которыми равнина была вымощена. С высоты башни Маскелль могла разглядеть вдали горный хребет. Город, который тоже являлся ей в видении, окружал Марай, как отдельные, менее высокие горы. Ближайшее здание казалось тремя огромными каменными шарами, взгроможденными один на другой. Его украшали только широкие полосы странных, бессмысленных геометрических символов. Город был таким странным и чуждым, что Маскелль было страшно смотреть на него; она даже не могла вдохнуть полной грудью, пока не отвернулась.

— Нас сюда принесло Колесо, верно? — тихо спросил Риан. — Что-то с ним случилось, как ты и думала.

— Это не Колесо принесло нас сюда.

— Ты хочешь сказать, что это… иллюзия? — с надеждой спросил Растим.

«Ариаденцы вечно остаются оптимистами», — печально подумала Маскелль.

— Это не иллюзия.

— Ох… — Растим отчаянно прижал ладони к парапету, ища утешения в знакомой твердости камня. — Но тогда как…

— Здесь наш мир. Мы никуда не перенеслись. Марада и остальные перенесли сюда свой город. Для этого-то и было повреждено Колесо — новые символы позволили им добиться своего.

— Не может быть! — сказал Растим с таким выражением, будто надеялся: Маскелль передумает. Риан промолчал, глядя на чужой город.

— Может, — буркнула Маскелль. Она снова осторожно коснулась силы Марай, ожидая почувствовать неизбежное. Однако храм не умирал; напротив, в нем чувствовался даже прилив силы.

«Центр не перемещается…»

Оба мужчины смотрели на нее вытаращив глаза, и Маскелль поняла, что Растим что-то ей говорил.