Мы сползли со своих мест и двинулись в сторону двери. Андрюха, который лишился костылей в неравной битве с кабаном, скакал последним. Он на ту ногу, которая была сломана, даже начал наступать. Точно чудо. Походу, сегодня в его организме срослись сразу все переломы. Прошлые, нынешние и даже, на всякий случай, будущие.

Глава 25: Об исправительных работах и поговорке, что встречают по одёжке.

— Так… — Председатель почесал затылок, посмотрел на меня, Андрюху, деда Мотю и госпожу Милославскую.

Состав, конечно, тот ещё. Это, если не учитывать Семена, который неподалеку пытался вырыть ямку у ближайшей яблони. Яблоня на территории двора сельсовета имелась в единственном количестве. Была она огромной и очень старой. По какой-то странной задумке, рядом с яблоней находился туалет, типа "сортир". Так его назвал Матвей Егорыч. Честно говоря, удивляло то, что в администрации села до сих пор нет удобств внутри. Ну, меня удивляло, само собой. Остальные, видимо, находили это вполне нормальным. Как сказал дед Мотя:" Скажи спасибо, что он вообще есть".

И вот Сенька кружил рядом с этой самой яблоней, пытаясь рыть ямки толстой палкой. Слава богу, хоть с противоположной стороны от толчка. А то я бы начал серьезно волноваться за Младшенького. Похоже, мысль о потенциальных сокровищах, которые где-то спрятаны в Зеленухах, не давала ему спокойно жить. Главное, Семену русским, человеческим языком объяснили, что дед Мотя пошутил. Сенька отказывался верить и, я так подозреваю, считал, будто злые конкуренты хотят лишить его славы кладоискателя. Вот алчная, конечно, у нас семейка, это факт.

Стоял Николай Николаич в данную минуту напротив нас, или мы напротив него, тут как посмотреть, и вид имел очень тревожный. Уж не знаю, чем именно, вариантов много, но чем-то его собравшаяся компания не устраивала. Потому что на лице Николая Николаича отчётливо читалось сомнение. Даже, наверное, опасение. Мне кажется, будь у него выбор, он бы скорее отказался от нашей помощи, чем принял её. Просто выбора-то, как раз, и не было. Распоряжение Ефима Петровича. Прислал нас на помощь председателю именно он.

Все дело в охоте, на которой вчера отличился Матвей Егорыч.

Сначала, вечером явился к дядьке домой участковый и сообщил, что люди мы, наверное, где-то неплохие, и, возможно, когда-нибудь даже поумнеем, но сейчас единственная возможность добиться хоть какого-то покоя для деревни — загрузить нас работой. По удивительному стечению обстоятельств, работа, кстати, есть.

— Значит, завтра идёте к Николаичу. Ждём гостей из области. — Участковый обвел нас суровым взглядом.

Видимо, уточнение про область имело какой-то значимый вес, потому что Настя тихо "охнула", чуть не выронив из рук чугунок.

— Во как… — Дядька с сомнением, ещё большим, чем у Ефим Петровича, покачал головой.

Возникло ощущение, он бы на месте участкового не просто избежал нашего участия, но и постарался сделать так, чтоб ни меня, ни Андрюхи, там даже рядом не было. Про деда Мотю вообще молчу.

— Да… — Участковый тяжело вздохнул. — Тут видишь, какое дело, Виктор. Сами, что говорится, напросились. Сначала я со своим заявлением о погосте. Вернее, о разрушенной церкви. И кстати, тот материал, который отправил на комиссию в область… Храм, вроде, действительно имеет историческую ценность как архитектурный памятник прошлого столетия. Вот ведь… Даже и предположить не мог. А говорят, мол, да. Надо приводить в порядок. Вроде, предположительно, строил его какой-то известный гражданин.

Ефим Петрович снова вздохнул, потом снял фуражку и уселся на самый край лавочки. Вид у него был расстроенный.

— Теперь вот комиссия приедет. Не знаю, когда именно. Только сегодня сообщили.